Упоение местью. Подлинная история графини Монте-Кристо

– Ну хорошо, котик, – на лице женщины появилось скорбное выражение, которое должно было свидетельствовать о масштабе приносимой жертвы, – значит, это платье из креп-жоржета покупать не будем, – горестно вздохнула она, выдержала паузу, а затем, оживившись, продолжила: – Тогда непременно привези мне из Парижа что-нибудь эксцентричное из крепа, на чехле, отрез синего люстрина, непременно духи «Монбодюр» и пудру «Аракс». Лучше – две коробки, – показала на пальцах, чтобы было яснее. – И не забудь про платье! Запомнил? На чех-ле! – сказала по слогам.

Мужчина кивнул и положил в рот кусочек мяса.

– Не могу же я рисковать, – высокомерно продолжила рыжеволосая, – и ходить в том, в чем жены твоих подчиненных, – сказала так презрительно и высокомерно, что мужчина даже оторвался от еды и посмотрел то ли растерянно, то ли недовольно.

– Но ты паинька, – поспешила успокоить его женщина, – ты в прошлый раз все просто типаньки, как привез! – Щелкнула пальцами и даже причмокнула.

Мужчина продолжил трапезу.

– А знаешь, пуся, давай, пожалуй, выпьем шампанского, – сообщила о принятом решении и повернулась в поисках официанта, но увидела Ирину. Мгновенно, как умеют женщины, оценила прическу, наряд и украшения, презрительно фыркнула и замолкла, застыв с напряженной спиной, потом отпила глоток воды из фужера, помахала ладошкой, как веером, остужая вдруг раскрасневшееся лицо, прижала пальцы к виску и, наполнив взгляд страданием, склонилась через стол и стала настойчивым шепотом убеждать мужчину отправиться домой, потому как «внезапно разразившаяся мигрень превратила ее пребывание в ресторане в непереносимое страдание».

Мужчина, оторвавшись от еды, поднял горестный взгляд на Ирину, потом обреченно посмотрел на спутницу, которая продолжала говорить, уже ухватив его за рукав френча, тем самым лишив возможности пронзать вилкой и доносить еду до рта, шумно вздохнул, прощально обозрел недоеденное блюдо и поторопился закончить трапезу, чтобы уже через несколько минут, понурым видом напоминая животину, ведомую на заклание, быть удаленным из зала рыжеволосой, которая, не удержавшись, все же фыркнула, проходя мимо столика иностранной фифочки.

Официант принес Ирине бокал вина, которое, хотя и не вполне соответствовало ее ожиданиям, но все же оказалось вином, потому спорить и требовать замены она не стала, удовлетворившись созерцанием виноватой улыбки официанта. Рыба же, скрывавшаяся под серебряной крышкой, поднятой официантом с видом заправского иллюзиониста, напротив, оказалась отменной.

Оживление и суета при входе, заставили Ирину повернуть голову. В зал вплыла статная, темноволосая женщина в элегантном черном платье, с охапкой цветов в руках, скользнула равнодушным взглядом по немногочисленным гостям, лишь на мгновение задержавшись на ней, и направилась к соседнему столику у окна.

– Зинаида Николаевна, какая честь! – Метрдотель и официант, счастливо улыбаясь, сопроводили гостью до места, ловко подхватили небрежно протянутый букет и суетливо отодвинули стул, помогая расположиться. – Вы сегодня одна? – осведомился метрдотель, отбирая у помощника и протягивая гостье меню.

– Почему же одна? – недовольно посмотрела на него женщина. – Всеволод Эмильевич скоро подъедет. А вы пока несите все как обычно. И поскорее! – распорядилась, небрежным движением руки отпуская обоих.

Неспешно достав папироску, Ирина аккуратно вставила ее в мундштук. Услужливая рука официанта с зажженной спичкой немедленно появилась перед ее лицом.

– Кто это? – негромко поинтересовалась, указав взглядом на гостью.

– О-о-о! – почти простонал официант. – Это же Зинаида Райх! Жена народного артиста республики, революционера сцены режиссера ГосТИМа Всеволода Мейерхольда и… – наклонившись к Ирине, продолжил вполголоса: – бывшая супруга Сергея Есенина… который самоубийством жизнь закончил, – совсем тихо добавил он.

Ирина заметила краем глаза, что Райх прислушивается к словам официанта и что ее лицо едва заметно дрогнуло при упоминании имени поэта.

– А что такое ГосТИМ? – поинтересовалась у любителя театрального искусства.

– Государственный театр имени Мейерхольда! – торжественно расшифровал он. – Очень рекомендую посетить.

– Спасибо, голубчик, я все поняла, – отпустила словоохотливого поклонника сцены, втянула папиросный дым и незаметно оглядела посетителей ресторана, не просто из любопытства, а потому, что все время чувствовала на себе чей-то беспокоящий взгляд, хотя и не таивший опасности, но направленный именно на нее.

– Сева! Ну наконец-то! – услышала возглас Райх и увидела улыбающегося Мейерхольда, который торопливой походкой подошел к столику жены.