Управление будущим

Американская политика времен Клинтона ушла от скандала с М. Левински. Посмотрим, как именно им это удалось сделать. Советник Б. Клинтона Дик Моррис свою максиму по этому поводу сформулировал как «суть важнее скандала». Б. Клинтон фиксировался населением как занимающийся решением проблем, в этом случае его личные качества отступали на второй план. Как пишет Д. Моррис: «Утрата скандалами своего значения связана опять же с переходом от репрезентативной модели демократии к прямой, джефферсоцианской. Люди куда меньше озабочены абстрактными качествами кандидата, нежели тем, что он сделает для улучшения их собственной жизни. Они будут судить о нем не по его свойствам и качествам, а скорее по тому, как он работает над решением их проблем» [4, С. 35].

Президентство Б. Клинтона отличалось тем, что он все время уделял внимание тому, что его критики называли непрезидентской работой. Он опустился в решении конкретных проблем на уровень губернатора, но тем самым его участие становилось заметным и видимым всем. В результате именно эта сумма его качеств победила обвинения.

Г. Курц говорит о стратегии Белого дома в этом случае как об уклонении и задержке [5]. Но одновременно понятно, что этот тип стратегии имеет свои пределы, все равно рано или поздно придется дойти до конца. Молчание не всегда является золотом, подчеркивают некоторые аналитики [6].

Советник Клинтона Дж. Стефанопулос подчеркивал, что в момент появления обвинений со стороны Полы Джонс его задачей было ограничить распространение ее пресс-конференции по телевидению, чтобы сделать ситуацию однодневной, а не долговременной, а также внести сомнения в достоверность сообщаемых ею фактов по обвинению Б. Клинтона [7].

В результате мы можем построить идеальную модель вхождения в скандал и выхода из него. В первом случае имеем следующий набор действий:

– отбор виртуальной или реальной характеристики,

– завышение ее статуса в системе ценностей,

– приписывание ее оппоненту,

– удержание ее в массовом сознании как характеристики оппонента.

Это типичная работа с негативом, которая активно применяется во всех избирательных кампаниях, где объем негатива, например, в рамках американских выборов, перевалил уже за половину всех материалов.

Во втором случае имеем следующий инструментарий:

– задержка во времени с реагированием,

– переформатирование ситуации в более положительную сторону,

– ограничение распространения,

– внесение сомнений в достоверность негативной информации,

– введение негатива в образ обвинителей (например, заказной материал, проплаченная статья и т. д.).

При этом следует сразу же снять обвинения в адрес журналистов, поскольку работа с негативной информацией является их профессиональной обязанностью. Как подчеркивает в одном из своих интервью Л. Парфенов: «Если бы журналисты не разглашали тайны, то никто не узнал бы о зверствах в тюрьме Абу-Грейб. […] Если журналисты не разглашали бы тайн, то мы никогда не узнали о ГУЛАГе, о Чернобыле, о бомбардировках Югославии – это все являлось тайной» [8]. Это важно подчеркивать, поскольку именно давление на журналистов (формальное и неформальное) становится главным фильтром на пути негативной информации к широкой аудитории.

И это не только свойство стран СНГ, что мы якобы не доросли до подлинной политики и подлинной журналистики. Из последних скандалов такого рода можно упомянуть слушания парламентской следственной комиссии в Польше, которые даже транслировались по польскому телевидению, где Иоланта Квасьневская отчитывалась о работе своего фонда «Согласие без барьеров», в рамках которого проходили сомнительные операции. Например, ирландская фирма внесла в фонд 500 тысяч злотых, а затем купила цементный завод в польском городе Ожаров [9].

Смерть Георгия Гонгадзе, также являющаяся одним из скандальных эпизодов новейшей украинской истории, имеет версию искусственного втягивания в эту ситуацию президента Л. Кучмы. Г. Гонгадзе не был столь опасным журналистом, но он мог быть избран на роль такой жертвы. Когда конфликтная ситуация была четко зафиксирована на пленках Н. Мельниченко, произошли кровавые события. Здесь разворачивание ситуации шло следующим образом:

– создание конфликта,

– фиксация конфликта на пленках,

– исчезновение Г. Гонгадзе,

– раскрутка ситуации в СМИ.

Возможно, что в данном случае чисто вербальный конфликт материализуется, становясь в результате фактом обвинения. Виртуальная ситуация получает реальное подтверждение, хотя она конструируется независимо от желания основных действующих лиц.

Записи Н. Мельниченко являются источником бесконечного числа скандальных ситуаций, являясь в определенной степени вариантом утечки информации или их аналогом. Аналитики подчеркивают, что когда утечка попадает в публичные информационные потоки, будущее развитие уже не может быть проконтролировано [6]. Сегодня Н. Мельниченко выдает на-гора уже разговоры представителей нынешней украинской власти с бывшим президентом, создавая потенциал новых скандальных ситуаций. Правда, чувствительность масс-медиа и населения к ним уже потеряна.