Управление будущим

Реальность христианского проекта такова, что действия и поступки Христа получили системную интерпретацию, а это значит, что они были переосмыслены апостолом Павлом, который даже не видел Христа, но именно он создал систематику христианства. Уже эта систематика со своими новыми смыслами, которые вступили в противоречие как с языческими верованиями, так и с традициями иудейства, и получила последующее распространение. Советский проект также, в свою очередь, противоречил проекту дореволюционному.

Оба проекта строились на удержании виртуального пространства жесткими методами (инквизиция, ВЧК в качестве примера управления с помощью страха). Оба проекта базировались на смене идентичности как инструментарии.

Апостол Павел вводит в систематику христианства три основных момента, которых не было у Христа. Это борьба с рядом параметров имеющейся системы:

– идолами;

– сексуальностью;

– греческой философией (была взята на вооружение вера вместо разума, в результате чего из античных философов сохраняется только Платон) [8].

В результате борьбы на уровне последней характеристики возникает упадок тех достижений античной науки, которые помогли бы сделать рывок вперед. Человечество оказывается как бы спасенным морально, но отброшенным назад в области технологий. Ч. Фриман отмечает: «…греческая интеллектуальная традиция была подавлена, а не просто угасла» [9, р. 340]. Например, возобновление астрономических наблюдений возникло только через тысячу лет в трактате Коперника. Таким образом, предложенная и удерживаемая «христианская матрица» на тысячу лет тормозит развитие объективного варианта науки, то есть христианство дало несомненный выигрыш в морально-этическом плане, но проигрыш в плане материальном. Это интересный результат, который несколько противоречит нашему привычному пониманию христианства как хранителя знания в монастырях, в книгах и т. п.

Динамику становления системы отражает и тот факт, что Иисус первоначально позиционировался как предвестник пророка, потом сам стал пророком [9, р. 177]. Пророческие движения того времени играли весьма существенную роль (см., например, «Историю Древнего Востока» Б. Тураева [10]). Возможно, это связано с тем, что общества прошлого были более стабильными. И элемент динамики в этом случае исходил из виртуального мира. Сегодня у нас оказался резко занижен уровень эсхатологических предсказаний, но уровень динамики жизни резко завышен. Тогда все было наоборот. С другой стороны, уровень динамики часто привносится в наш мир с помощью рассказа, например, по телевидению, о тех событиях, о которых в прошлом мире мы бы просто не знали. Возможно, нас тем самым насыщают виртуальной динамикой, а не реальной, что, по сути, может функционировать аналогично пророчествам.

Наверное, пророки привлекали большое внимание не потому, что они как бы «видели» будущее, а потому, что они разрушали настоящее. Это будущее, не продолжающее настоящее, а вступающее с ним в конфликт. Юродивые на Руси также обладали определенным правом на ненормированное поведение. Итак, общества прошлого имели сегменты, которым разрешалось иметь иносистемное поведение.

Христианство во многом шло по пути сетевого проекта: сначала ячейка, удерживаемая внутренними ресурсами, затем создание институциональной поддержки, что произошло во времена императора Константина с помощью подключения внешних ресурсов. Кстати, большевики для своей трансформации также пользовались внешним ресурсом (так долго дискутируемыми немецкими деньгами в случае Ленина и американскими миллионами – в случае Троцкого). Но до этого реализовывался достаточно долго вариант сетевого воздействия, получивший название «хождения в народ», который базируется на внутренней энергетике субъектов воздействия.

В этом случае есть активная группа людей, чья энергетика способна разрушать имеющиеся сословные различия, иерархию вообще. Иванов-Разумник, суммируя представления русской мысли об интеллигенции, говорит о ней как о внесословной, внеклассовой, обладающей преемственностью, имеющей антимещанский характер [11]. Вслед за Герценом Иванов-Разумник строит свое понимание интеллигенции как такой группы, которая борется с мещанством; для интеллигенции характерен личностный подход, мещанство – антиличностно.

Мещанство консервативно, интеллигенция креативна, направлена на новое знание, новые формы жизни. Таким образом, интеллигенция, несущая потенциал изменений, находится в постоянной борьбе с мещанством, несущим потенциал консервативности. Существование одной из групп оказывается возможным за счет противопоставленности другой. Сходным образом радикальный исламский проект оказывается задействованным в ответ на проект глобализации. Религия в этом плане является достаточно креативной в начале пути проекта, а затем становится максимально консервативной.