Управление будущим

Поскольку сценарий движется в реальном пространстве, он строится и в реальном времени. Реальность также предполагает, что на каждый шаг сценария возникает ответный контршаг. Причем основой его будет даже не агрессивное действие, а инерция, которая свойственна любым человеческим системам, благодаря этому консерватизму мы и удерживаем определенный уровень стабильности. Проект, несомненно, направлен на нарушение этой стабильности.

О. Генисаретский вводит в систематику проектирования понятие прототипа: «Прототип является источником проекта и функционирует как средство для осмысления проекта и процесса его создания, для аналитического расчленения предметного его содержания проектной деятельности (тематического определения процедур ее) и фиксации профессиональных качеств проекта (его авторитета), в силу которой он – со ссылкой на прототипированную ценность – вводится в корпус профессиональных проектных текстов» [8]. Прототип, являясь определенного рода моделью, естественно, удерживает и только ограничивает набор параметров действительности.

С. Переслегин в этом плане подчеркнул следующее: «Проектное решение, известное как ГОЭРЛО, имело своей оргпроектной версией Октябрьскую революцию 1917 года. „Атомный проект“ начала 1950-х годов опирался на ведомство Берии» [9, с. 140]. Он также подчеркивает следующие отличия проектирования и сценирования. Сценирование охватывает не только искусственные сконструированные проекты, но и естественные – имеющиеся в данный момент тренды. Сценарий носит более субъективный характер, чем проект. Проектное мышление движется в области классических представлений о реальности, а сценарное мышление оперирует неопределенностью.

Следует подчеркнуть, что методологи России привлекались к решению государственных задач, что в принципе значимо для самого этого направления и его статуса. М. Рац отметил еще одну интересную особенность данного направления, когда заметил в дискуссии: «Методология в отличие от науки, по моим представлениям, ориентирована на постановку и решение проблем, на выработку необходимых для этого (в принципе „одноразовых“) методов и средств. Узнаем ли мы в ходе такой работы что-то новое об устройстве мира, приближаемся ли к истине – вопрос второй и для методологии не самый главный» [10].

Сложившаяся в Советском Союзе система не создала понимание роли стратегического мышления и была направлена скорее на обратные процессы – занижения роли отдельного человека в определении системы целей. Косвенно это задавалось и почти автоматической системой роста человека в этой системе, где уровень неопределенности внутри системы был резко занижен. Резко занизив неопределенность внутри, советская схема потеряла в результате динамизм, поскольку не могла адекватно реагировать на изменения. У нее был слишком большой объем неизменных констант. Когда изменения, накопившись, дошли до критической точки, система просто рухнула. Она не реагировала на изменения, и они победили ее.

Ю. Громыко о системе целей советского времени размышлял таким образом: «По всей видимости, сформировавшиеся до начала процесса перестройки условия жизни советских людей привели к уничтожению процессов целеполагания и выработки проспективной ориентации. Мы не склонны считать, что данная функция была узурпирована ЦК КПСС. В этой организации, как и во всех других учреждениях, люди не ставили и не думали определять цели. Возможно, фокусы целепостановки и целеопределения существовали в Главном разведывательном управлении и в ряде научных коллективов, ведущих собственные оригинальные разработки. Советский человек являлся расходным материалом достаточно примитивных, но жестко организованных технологий. Если извлечь человека из технологически организованного процесса, отделить от функционирующей машины и заставить его ставить цели и самоопределяться, как правило, он к этому оказывается не способным» [11].

Как оказалось, игрок, сознательно заниженный до уровня винтика, оказывается неспособным к стратегической работе и в ситуации, когда вся машина занижения оказывается исчезнувшей. Ни сегодняшние политики, ни государственные деятели не занимаются процессами конструирования своего будущего на дальний период. Они продолжают жить в тех же советских временных горизонтах, условно говоря, от отпуска до отпуска. Это отражается на множестве других проблем, которые не проходят путь осмысления, а воспринимаются как данность.