Упражнения

Но на следующее утро он все же пошел на Норманнен-штрассе. На этот раз новые охранники у входа развернули его, не вдаваясь в подробные объяснения. Сопроводительного письма при нем не было, встреча ему не назначена, и к тому же он иностранный гражданин. Он завернул за угол, чтобы не видеть здания на площади. Ему надо было подумать. У него оставался еще один бесцельный план – отправиться в Институт по делам молодежи в Людвигсфельде. Однако сегодня утром в отеле Роланд выяснил, что это не район Восточного Берлина, как он полагал, но городок в нескольких километрах к югу. И чтобы туда поехать, ему требовалась виза. Он исчерпал все возможности. Он отправился снова к контрольно-пропускному пункту «Чарли», съел сэндвич в кафе «Адлер» и сел на автобус в аэропорт.

Вернувшись домой, Роланд стал писать письма. Ему надо было чем-то себя занять, чтобы оставаться в тонусе. Он совсем утратил способность засыпать. По утрам он садился на край кровати, в полудреме, полуодетый, задумавшись – но не думая ни о чем. Или пытаясь о чем-то думать. С Мирей он не виделся. Он не сомневался, что она во всем винит его, хотя ни в чем его не обвиняла. Он писал письма о семье Хайзе в «Эмнести интернэшнл», британскому министру иностранных дел, британскому послу в Берлине, в Международный Красный Крест. Он даже написал личное письмо Мильке, умоляя его проявить к семье милосердие. Он даже солгал, упомянув, что Флориан и Рут многократно выражали свою любовь к родине и партии. Он описал отчаянное положение семьи Хайзе в статье, отправленной им в журнал «Нью стейтсмен». Но там статью отвергли, как и в других изданиях. В конце концов ее опубликовала, в урезанном виде, «Дейли телеграф». Он вернул свой билет члена Лейбористской партии. Он избегал знакомых, с которыми еще недавно спорил. Он даже не мог видеть людей из журнала «Лейбор фокус». Однажды вечером, когда он сидел перед телевизором, пытаясь убить время и заглушить дурные мысли, на его несчастье, стали показывать документальный фильм Би-би-си, в котором утверждалось, что ГДР обогнала Британию по качеству жизни. Только там не упомянули о 200 тысячах политзаключенных (по оценке «Эмнести»).

Через месяц позвонила Мирей и сообщила новости. У ее отца знакомый работал в Министерстве юстиции ГДР и передал кое-какую информацию. Не более чем намеки, предупредила она. Преступление Флориана состояло в том, что он написал статью для запрещенного издания. Против него сыграло и прошлое участие в абсурдистской постановке. А преступление Рут заключалось в том, что она не донесла на мужа, хотя и прочитала его статью. Хорошая же новость, вероятно, состояла в том, что его статья не была на тему политики и в ней не критиковалась партия. Он писал об Энди Уорхоле и о музыкальном мире Нью-Йорка. Но вот о судьбе девочек ничего не было известно.

Итак, Флориан пострадал не из-за пластинок и не из-за книг. Говоря с Мирей по телефону, Роланд постарался скрыть чувство облегчения. Через две недели Мирей опять позвонила, возбужденная, с хорошими новостями. Приговор – всего два месяца заключения, и их уже выпустили, и им вернули Ханну и Шарлотту! Девочек не поместили в приют. Когда бабушка легла в больницу, их забрала к себе какая-то тетя, жившая в соседнем Рюдерсдорфе. В конце концов, ГДР – это тебе не какая-то Чехословакия или Польша, как выразился отец Мирей. Угрозы разлучить детей с родителями-диссидентами были в ГДР распространенным способом давления, но в реальности до такого никогда не доходило. Рассказывая все это ему по телефону, Мирей расплакалась. У самого Роланда сдавило горло, он не мог выговорить ни слова. Когда оба успокоились, она выдала ему остальные новости. Семье Хайзе запретили жить в Берлине или его окрестностях. Их отправили в город Шведт на северо-востоке страны, недалеко от границы с Польшей, подальше от загнивающего Запада.

– Швед? – переспросил он.

Она произнесла название городка по буквам.

Рут не разрешили устроиться там учительницей. Она теперь работала уборщицей. Флориан получил место на бумажной фабрике. Им вменялось раз в месяц писать местному партийному начальнику отчеты о своей жизни. Но… но, как наперебой говорили Мирей и Роланд, главное, что их выпустили. Месье Лаво побывал в том городе года два назад, когда автобус с французскими туристами упал в речку. Это была та еще дыра. Огромный нефтеперерабатывающий завод, куда поступала нефть из России, целлюлозная фабрика, загрязненный воздух, убогие многоквартирные дома из панелей – так называемые платтенбау. Но… но они будут там жить вместе с дочками! Они смогут их любить и защищать. Ханне и Шарлотте был заказан путь в университет. Но это не так уж важно. Важно, что семья Хайзе воссоединилась. Местное отделение Штази и соседи-информаторы глаз с них не спустят. Но они будут вместе.