Уранотипия

Поскольку они уже долго разговаривали о величинах метафизических, то к жаркому беседа перешла в пространство реального.

— Помните возмущение, случившееся тогда в Греции? Оно ведь было произведением определенного Тайного Общества. Это общество решило, что время соединило все обстоятельства, могущие содействовать успеху, — окунул хозяин разговор в прошлое, как соломину в масло. — А нам тогда было рано вмешиваться, теперь же имеет смысл думать о чудесной справедливости для России.

— Все переменилось. Нынче в цене «завод» и «машина», в чудо мало кто верит, — заметил гость.

— Да, чудес не бывает, все движется наукой, а в основе любого общественного движения — матерьяльная выгода. Малая копейка движет народом, и он сворачивает горы. Но распределена эта копейка неправильно.

Казенные суммы выплыли откуда-то и стали у стола на манер докучного лакея. Петр Петрович поежился, не зная, как начать говорить о деле.

— Вы хотите переменить мир, чтобы он был справедлив, но где взять ту самую копейку?

— Есть у меня один жид, — сказал полковой командир многозначительно. — Он может решить материальные проблемы переустройства.

— Ну а чем вы потом расплатитесь с ними? Да и возьмете ли вы у жида деньги на Святое дело?

— Цель оправдывает средства. Ради Святого дела можно положить на алтарь не жизнь, но честь. Думаете, я остановился бы тогда, в Кишиневе? Мы отдали греков на растерзание туркам оттого, что главное дело — здесь, а не там. А теперь, если справедливость свершится на севере, то она неминуемо распространится на юг. А тогда? Что — тогда, перейди мы Прут, я бы стал заурядным командиром баталиона в Смоленском полку, и все то, чем я жил, было бы унесено в теплое море водой этой реки. Знаете, что про меня говорят? Что я человек, у которого нет ни сердца, ни увлечения, холодный педант, резонер, и лишен принципов. Но это все, поверьте, ради главного дела.

Водка вновь упала в рюмки, как матросы гибнущего корабля падают в шлюпки.

— Я пишу сейчас проект об этом, — сказал Павел Иванович сурово. — Вы же знаете, что народ еврейский у нас на особом положении, а проживает его у нас множество в губерниях Белорусских, Малороссийских, Новороссийских и Литовских. Энергии в нем много, а связь между людьми в этом народе тесна. Они не выдают друг друга ни в каких обстоятельствах и всегда готовы объединиться между собою. Ошибочная вера уверяет их, что они предопределены покорить все прочие народы и ими управлять, а из-за того все эти народы ими презираемы. Рабины их — как вы верно, Петр Петрович, знаете, — это их духовные лица, держат евреев в непреклонной зависимости и запретили чтение иных книг, кроме Талмута. Всякое частное деяние зависит у них от духовного лица, и даже в еде подчиняются они рабинам. По нашим правилам даже убитый не объявляется местному начальству. А ослушавшийся рабина подпадает под проклятие, чего все они чрезвычайно боятся. Все они ожидают прибытия своего Мессии, отчего считают себя лишь временными обитателями наших краев. Им не нужно земледелие и укорененность в природе, как русским мужикам, оттого и возникает между нами и ими противоречие неодолимое. Нет тех обманов и фальшивых действий, коих бы они себе не позволяли; в чем им рабины еще более способствуют, говоря, что обмануть христианина не есть преступление и, основывая на своем Законе право даже давать фальшивые присяги, если им полезно. То, что для нас есть предмет чести, то для них пустой звук, но и наоборот — всякое желание вернуться на землю Палестины, чтобы отстроить свой Храм, нам представляется забавным, а для них будет движителем. Так и решится противоречие между нашими правдами. От этого они и разоряют ужасным образом край, где жительствуют. Принимая все сии обстоятельства в соображение, можно усмотреть, что евреи составляют в нашем государстве, так сказать, свое особенное, совсем отдельное государство и притом ныне в России пользуются большими правами, нежели сами христиане.

— И что же? — Винные пары несколько туманили голову Павла Петровича, но он не терял нити рассуждения.

— А то, что нет вещей в природе неверных, а есть вещи неправильно употребленные. Хотя самих евреев и нельзя винить в том, что они сохраняют столь тесную между собою связь, но нельзя более ждать. Такой порядок вещей не должен длиться вечно, и несет лишь вред.

— И что же вы полагаете?

— Тут два пути: первый в том, чтобы собрать рабинов и учредить новые правила жизни для их народа. Но путь этот сложен и труден, оттого второй куда интереснее и предпочтительнее. Он зависит от внешних обстоятельств империи. Нужно подтолкнуть евреев к учреждению ими особенного отдельного государства в Малой Азии и дать им войска в подкрепление. Ежели все русские и польские евреи соберутся на одно место, то их будет свыше двух миллионов. Таковому числу людей, ищущих отечество, нетрудно будет преодолеть все препоны, какие турки могут им противопоставить. Они пройдут всю европейскую Турцию, перейдут в азиатскую часть и займут там достаточные земли, чтобы устроить особенное Еврейское государство на земле своих праотцев…