Уранотипия

Поляк настоял, чтобы русский написал книгу о Востоке, но не простые мемуары, а руководство. И Кторов сделал это, просто переведя сухой язык отчетов по своему ведомству в форму частных писем. Он написал путеводитель. Под видом советов паломникам книга содержала карту святых мест с указанием прочности мостов и проходимости дорог. Он описывал источники и предполагал места для бивуаков — на случай того, если Россия решит ввязаться в сирийские дела.

Но такие предположения наполняли его глубокой тоской — никакого проку вмешиваться тут не было. Армия погибает не от штыков и картечи, войско истончается санитарными потерями. Солдаты мрут от жары, у них начинается кровавый понос. Холера и чума убирают армию, а хирурги бодро режут руки и ноги при малейших ранениях. Но про это не пишут в путеводителях.

Дольше, чем писалась книга, вымаливались разрешения на печать — сперва у одних начальников, а потом у других.

Впрочем, начальство относилось к его причудам с некоторым снисхождением, потому что как штабной офицер Кторов был очень хорош. Талант Кторова заключался в простой мысли, что бумага убивает не хуже пушечного ядра, армии гибнут не от пуль, а от болезней, а больше всего солдат погибает от своих интендантов.

А теперь надо идти на службу, но прежде собрать себя по частям, как разбитая армия на поле, полном воронок и заклепанных пушек.

Лежащий привстал и позвонил в колокольчик. Пора одеваться.

Служба была бумажной. При новом Государе многое стало бумажным, говорили, что из бумаги скоро станут делать одежду. Он исправно получал письма из дальних краев и, читая их, очень хорошо представлял своих людей, которые бредут по сирийским дорогам.

 

По ним же бродил он сам и как-то встретил англичанина, красившего бороду хной.

Кторов сразу понял, что он не тот, за кого себя выдает. Англичанин обхаживал его, и когда у Кторова сломался протез, привел его в маленькую лавку. Пока русскому делали новую деревяшку, они с англичанином говорили о войне и смерти.

В тот момент Кторову стало понятно, что война тут неминуема — мамлюки выйдут из повиновения и двинутся на север, а османская армия слишком мягкотела. Тут сойдутся интересы не мусульман, а французов с англичанами. И по характеру вопросов Кторов догадался, что англичанина больше всего интересует, на чьей стороне будет Россия. Хитрый англичанин понимал, что русский шпион совсем не то, что русский Государь, но и по движению бровей, и по длине вздохов можно о многом догадаться.

Одна война только что закончилась, но всякие послевоенные представления являются одновременно предвоенными представлениями. Мухаммед Али-паша требовал награды за помощь Порте в Греции. И награду эту звали «Сирия». Али-паша хотел эту землю еще тогда, когда Кторов ворочался в своей крови на Бородинском поле, но на Востоке считают, что исполняются только отложенные желания. Али-паша укреплял Египет и ждал.

А когда в Генеральном штабе содержали несчастных безумцев, покусившихся на жизнь нового Государя, история продолжалась: Али-пашу вновь попросили идти против греков. Когда русские мятежники уже расселились в Сибири, в греческие дела вмешались английские, французские и русские пушки. Небо над Наварином затянуло розовым дымом, и он дал имя модному сукну.

 Флот Али-паши уничтожили корабли трех держав, сражение было выиграно, но никто не выиграл войны.

Али-паша решил воевать с Портой, а не с европейцами. Сын Али-паши Ибрагим-паша осадил Акко, а потом двинулся на север. Вскоре он остановился на расстоянии удара от места, которое русские раньше звали Царьград, жители именовали Константинополь, а турки — Стамбул. Впрочем, любой важный город лучше именовать просто — Город, потому что так он делается важнее. Город уцелел, хотя османская армия была разбита и потеряла половину пушек.

Но русские высадились в Анатолии, и война не закончилась, а замерзла, как лужа после оттепели. Али-паша остался вассалом Порты, но державы понимали, что ничего еще не кончено и воспоследует война-продолжение. Это понимал Али-паша, понимал русский Государь, европейские короли, понимал полковник Кторов и англичанин, который сидел напротив него. Не понимал этого только султан, но с его мнением не считались не только далекие цари, но и Кторов с англичанином.

Видимо, что-то решив, англичанин вдруг спросил, правда ли, что русские построили у себя точную копию Иерусалима. Кторов отвечал, что правда, но точной копией там только Храм Гроба Господня, а вот сама местность Святой земли сжата будто карта. Копии никогда не бывают окончательно точными, и лучшие из них имеют символический характер.

Англичанин рассмеялся и сказал, что это очень остроумно. Он знал на родине одного поэта, который написал целую поэму с таким же названием — «Новый Иерусалим». Там Спаситель приходит на зеленые луга Англии, вы ведь помните, Он был в Англии, когда странствовал с Иосифом Аримафейским, тем самым, что уступил свой склеп Спасителю. Иосиф нес копье… Впрочем, неважно. Важно только то, что один этот образ вдохновляет англичан построить Новый Иерусалим на своей земле.