Уравнение Гровса с тремя неизвестными

— Хорошо, мы не будем нарушать Конституцию! — согласился Стеттиннис, — но позвольте заметить, что сегодня наша миссия «Алсос», сэр, поставляет из Германии лучших физиков-атомщиков Гитлера. Они вполне смогут заметить тех, кто расторгнет контракт в Манхэттенском проекте. Эти умы Германии будут работать на положении военнопленных, и Оппенгеймер не намерен с ними заключать никаких договоров. А наши капризули, могут расторгать свои контракты. Так докладывал мне генерал Гровс. Более того, советская атомная разведка тоже отправляет в Россию, захваченных ее поисковой группой «Энормоз» немецких физиков-ядерщиков, которые работают у Сталина на таком же положении пленных…

— Несмотря на мнение большинства членов совета, Эдвард, — заявил Рузвельт, — я дам такие заверения нашим ученым: США никогда первой не применит атомной бомбы!

— Мне кажется, сэр, что у нас не может быть такой уверенности в этом! — мягко возразил Стеттиннис, — война еще не окончена!

— Если Вы имеете в виду ответный удар на возможную атомную угрозу Гитлера, — рассуждал Рузвельт, — то уже окончательно стало понятно, что у Гитлера больше нет атомной бомбы. Те, что были подготовлены к Арденнскому наступлению, находятся сейчас в Лос-Аламосе, а изготовить еще хотя бы одну у него нет никакой возможности. Вам, Эдвард это должно быть хорошо известно!

— Я не имел в виду использование атомной бомбы против Гитлера, сэр! — парировал Стеттиннис.

— А против кого? — удивился Рузвельт, — Японии?

— Ну, хотя бы против нее, — осторожно отозвался Стеттиннис.

— Какой смысл, Эдвард? — удивился Рузвельт, — на Ялтинской конференции маршал Сталин взял на себя обязательство объявить Японии войну, после окончательного разгрома Рейха, и нанести сокрушительный удар по Квантунской армии. Мы руками русских разгромим Японию, не теряя на это ни сил, ни средств. А ведь война на Тихом океане стоит недешево!

— Это так, сэр, — согласился Стеттиннис, доставая из папки послание Черчилля и протягивая его Рузвельту, — но что Вы скажете вот на это?

Рузвельт бегло читал послание премьера Великобритании, и выражение его лица менялось несколько раз за время чтения. Стеттиннис уже догадался, какой будет реакция президента на требование Черчилля. Он медленно доставал из папки результаты телефонного опроса членов совета по международным отношениям, продиктованные ему Вайнбургом по телефону.

— Это безумие! — воскликнул Рузвельт, закончив читать послание, — объявить СССР войну, не дождавшись окончательного разгрома гитлеровского Рейха…, что за чушь? И это предлагает человек, которого я считал мудрым политиком. Благо, еще он не знает, что у нас имеются три немецких атомных бомбы и в Лос-Аламосе практически заканчиваются исследования их устройства. Иначе бы он потребовал применить их против СССР!

— Именно так, сэр, считает большинство членов совета! — пафосно заявил Стеттиннис, протягивая результаты телефонного опроса Рузвельту.

— Это безумие вдвойне! — с явным раздражением воскликнул Рузвельт, — начать войну против СССР с применением атомной бомбы!

— Но Вы же знаете, сэр, — с ухмылкой реагировал Стеттиннис, — если совет настоятельно рекомендует…

— К чёрту такие рекомендации, — прервал Стеттинниса Рузвельт, — это коллективная безответственность совета! Все члены его прячутся за моей спиной, так как окончательное решение, невзирая на рекомендации, принимать мне! И я буду нести полную ответственность по Конституции за любое свое решение! В конце концов, полномочия совета, да и сам он не прописан в нашей Конституции! Я не намерен принимать авантюру Черчилля, и никто меня не заставит это сделать!

— Я просто обязан Вам напомнить, сэр, — осторожно вполголоса произнес Стеттиннис, — что совет не любит, когда его рекомендации не выполняются, и может принять непопулярные меры.

— Я переизбран в ноябре прошлого года на четвертый срок, и никто не посмеет отстранить меня от власти до его окончания! — категорично заявил Рузвельт, — можете так и доложить членам совета.

— Как Вам будет угодно, сэр! — ответил Стеттиннис, поднявшись и покидая Овальный кабинет.

Государственный секретарь покинул президента в смятении, это был первый случай, когда Рузвельт категорически отказался выполнять рекомендации всесильного совета. Франклин был выбит из состояния равновесия, предлагаемой Черчиллем авантюры и почти единодушным мнением совета по международным отношениям в ее поддержку. Чтобы хоть как-то успокоиться, он взял с приоконного столика фотографию, где в январе 45-го был запечатлён с женой Элеонорой и тринадцатью внуками, которых любил больше всего на свете. Рассматривая ее в который раз, Франклин успокаивался, любуясь своим потомством. Неожиданно в голову пришла чудовищная мысль, что, его внуки могут когда-нибудь попасть под атомную бомбардировку.