Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка

Лефевр различает уровни личного опыта (его он называет «частным порядком» P) и накопления капитала (а его – «глобальным порядком» G); городское (медиация M) существует ровно между ними, оказываясь пространством ежедневного опыта и коммодификации. Лефевр считает, что центральность – идеал, заключенный в самом городском пространстве; это умозаключение позволяет ему полностью описать роль медиации: «дело в том, что любая точка может стать центральной в значении городского пространства-времени»127. Шилдс доказывает, что «городское» (urban) эквивалентно теоретическому идеалу и виртуальности, потенциал которых заключен в «городе» (city) и является, выражаясь в терминах Лефевра, «реальной абстракцией»128. Тем не менее – в силу того что ни одна точка не может быть центральной единовременно с любой другой – городская политика заключается в осуществлении переговоров и балансировании запросов на центральность. На одной стороне спектра ответных реакций пространства товарного потребления – торговые центры и деловые районы – создают благоприятный фон (ambience) для социальных столкновений (encounter) и возможностей, в то же время полагаясь на различные формы исключения маргинализированных групп129. На другой стороне городское также может вести к коллективному сопротивлению, зарождающемуся среди исключенных, постепенно осознающих свою общность в исключенности. Слово Лефевру: «Право на город легитимирует отказ от того, чтобы позволить дискриминационной и сегрегационной организации удалить человека из городской реальности <…> [и] объявляет неизбежный кризис городских центров, основанных на сегрегации»130.

Городская медиация сама по себе – субъект масштабного производства и лишь «мимолетная форма» (fleeting form)131. Кипфер описывает ее как «призму, которую возможно использовать для понимания, связывания и действия в фрагментированных и гомогенизированных аспектах современного мира, противоречий и возможностей повседневной жизни»132. Городское, таким образом, может быть понято как пространство, конституируемое «повседневными взаимодействиями», которые, как предполагают Сассер и Тоннелат,

обозначают практическую интеграцию каждого индивида в общие территории города, [позволяющую] людям также развивать чувство привязанности к по большей части анонимному коллективу, существующему в масштабе города. Становление ньюйоркцем, парижанином <…> – есть постоянный процесс, требующий притирания к незнакомцам, которое может нам вовсе не нравиться133.

Таким образом, городской опыт развивает саморефлексию и расширяет «право на город», включая в него «право на различие». Хотя это развитие, конечно, не происходит автоматически.

Диалектика городского: стратегические огораживания и онтологическая открытость

Я предлагаю комбинировать оба концепта «городского», то есть и мультимасштабное пространство, и пространство медиации. Отталкиваясь от обеих позиций, я стремлюсь доказать, что обе схватывают важные аспекты «городского», которые нам следует мыслить в диалектической связи. Как я покажу далее, каждый подход неожиданным образом предлагает «городское», содержащее в себе и онтологическую открытость, и стратегическое огораживание. Огораживание и открытость не взаимодействуют в одной плоскости; первое затрагивает социальные перцепции и стратегии, а последнее – материальные и нормативные динамики. Если нам удастся объединить оба подхода, мы сможем понять феномен городского как результат их диалектического танца.

Стратегическое огораживание означает, что городское упорядочивает пространство, отграничивая одни пространства от других. Мы называем это огораживанием, поскольку некоторые отношения между акторами и пространствами схлопываются, то есть виртуально отрезаются. В рассуждениях о масштабах городское понимают как «контейнер для определенных видов социальной активности», повторяя формулировку Нила Смита. За скобки будут вынесены социальные и политические активности, с этим масштабом не ассоциируемые и имеющие иную природу. Культурная медиация предлагает аналогичное огораживание: она отделяет рутинные городские события от чрезвычайных. Важно заметить, что подобные огораживания городского носят лишь временный характер. И производство масштаба, и опыт повседневности – политически контингентные процессы, подверженные значительным историческим и географическим переменам.