Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка

Отсылая к конституционному праву на свободу религиозного выражения, юридические документы позволяют владельцам собственности принимать палаточные лагеря на собственной территории не дольше трех месяцев. Обычно свои парковки для Городков 3 и 4 предлагают местные церковные общины. В этом случае контроль и подчинение выстроены тоньше – за порядком следит сообщество, и обитатели ограничены временны́ми рамками: тем, кто стремится проживать в городке, следует получить вре́менное право на использование территории, выучить письменный свод правил и не провоцировать принимающую сторону. Зависимость от чужого гостеприимства вводит в эти отношения целый спектр силовых неравенств и иерархий. В то же время бездомные выжимают максимум из этого компромисса348. Во-первых, правила разрабатываются совместно с организациями бездомных, производящих совместность. Во-вторых, как мне сообщили сами бездомные, распоряжающиеся лагерем, – они чувствуют преимущества «полупостоянного» статуса, поскольку наличие внешнего собственника не позволяет общему лагерю превратиться в маленькую деревушку (со всеми сопутствующими этой трансформации проблемами). Постоянные переезды изматывают, но в то же время укрепляют сообщество и поддерживают энергию их политической позиции – трудности бездомных становятся известными публике за счет того, что группа регулярно сталкивается с множеством других групп.

Материальное оснащение лагерей также показывает разницы между лагерями, которыми управляют и которые управляются самостоятельно. Лагерь в Онтарио состоит из палаток армейского типа, огражденных проволочным забором; периметр под круглосуточной охраной. Любое чувство собственности и возможность индивидуальной апроприации зарубают на корню, превращая лагерь в вариацию приюта-тюрьмы на свежем воздухе. Сараи во Фресно тоже типизированы; однако обитатели сараев могут пребывать в них сколько захотят. Правда, лагерь закрыт днем, что напоминает обитателям о навязываемых правилах пространства. Радикально отличен пример лагерей Никельсвилл (Сиэтл) и Кемп-Кихот (Олимпия), которые последовали примеру Дигнити-вилледж (Портленд) (ил. 2).

Ил. 2. Предполагаемая эволюция «бедных совместностей»: от тентов в Никельсвилле (Сиэтл) до полноценных хижин (Дигнити-вилледж, Портленд)

Обитатели этих лагерей взялись возводить более постоянные и устойчивые жилища прямо на территории лагеря и, конечно, без разрешений. Эти убежища созданы самими бездомными и теми, кто их поддерживает, – они отвечают существующим потребностям, но и они отмечены печатью компромисса. Поскольку они зависят от политического приятия и юридического признания, убежища малы, легко разбираемы и не подпадают под действие законов о жилой застройке. Каждое убежище требует внушительного объема энергии и организационных действий (кроме того, материал поселенцы закупают самостоятельно) – и в каждом живет тот/та, кто его создавал/создавала. Однако убежища – не личная собственность, и их может занять любой другой новый поселенец, пройдя процедуру заселения.

Оспаривание палаточных совместностей как инструмента неолиберального управления

Пусть существующие поселения сумели легализовать в Сиэтле, Портленде и во Фресно, новых легализованных палаточных городков не появляется. В разных городах – например, Юджине и Сакраменто – все еще ведутся разговоры о том, следует ли легализовать новые поселения. Количество легализованных палаточных городков не увеличивается с 2010 года: по всей стране их девять. Это число указывает на ограниченные возможности неолиберальной кооптации. Ограничения предзаданы и не сводятся к часто озвучиваемому хору прагматических и идеологических вопросов, связанных с управлением палаточными городками, которые воспринимаются как пространства хаоса, преступности и антисанитарных условий. Я бы поспорил: палаточные совместности продолжают показывать системные проблемы, в которых и кроется причина скрытого сопротивления легализации – пусть даже несколько городов и стремятся заявить, что им удалось «успешно» кооптировать такие лагеря. Потенциальные угрозы и несовместимости палаточных лагерей с государственной политикой воспринимаются как национальная проблема: федеральные бюрократы и политики сопротивляются палаточным городкам, причем до такой степени, что они даже напрямую обращались к правительствам Сиэтла и Фресно, стремясь запретить будущие эксперименты по кооптации палаточных городков349.