Урманы Нарыма. Роман в двух книгах

Мержин зашел. Накурено, смрадно, полумрак. Духарики эти валяются по углам невменяемые… Посреди пола нагажено… Задыхаясь от гнева, Мержин вырвал из кучи крайнего, поставил на ноги.

— Убирай! Хоть языком вылизывай!

Куча пьяных зашевелилась… Кто-то подал пропитый, осипший голос и тут же смолк… Краем глаза главный инженер усмотрел: один крадется к нему вдоль стенки с ножом. В сердце толкнулся страх, но Мержин не оглянулся, не побежал. Произойди такое, вся эта свора заулюлюкала бы, засвистела, и попробуй тогда совладать с ней.

— Подступай! Да смелей, не крадись, — продолжал Мержин ровным голосом. — Я тебя не боюсь. — Резко выбросив руку, добавил: — Дай сюда нож!

Нож холодно лег в его пальцы — самодельный клинок, черный, с наборной плексигласовой рукоятью. Просунув лезвие в щель пола, он надавил сбоку на рукоять — хрустнуло, дзинькнуло. В следующую секунду, ухватив нападающего за шиворот, подтащил его к выходу и сбросил с крыльца. Тот врезался головой в поленницу, от удара дрова раскатились, привалили его, вмяли в снег. За спиной Мержин услышал:

— Начальник! Твоя взяла…

— Это ты верховодишь всей этой кодлой? Ты — бывший экономист?

Неопрятно одетый, небритый субъект исподлобья глядел на него пьяными, закисшими глазами.

— Можно было… давно догадаться! — Цвиркнул слюной под ноги себе и хмыкнул.

— Получайте расчет и убирайтесь отсюда к чертовой матери!

И трех дней не прошло, как горлохваты эти и пьяницы «откочевали» из Алешина дальше на север…

Из Мегиона прислали хорошее пополнение, и началась серьезная подготовка к бурению. А строители накапливали материалы и силы, чтобы в лето начать ставить жилье на том месте, где был спланирован Нефтеград. Поступили палатки — поставили, энергопоезд пришел — запустили, дали свет первым жителям, а их насчитывалось уже без малого две тысячи. Надо было кормить, одевать, создавать мало-мальски сносные бытовые условия. Начали изживать пьянство. Мержин настоял перед снабженцами, чтобы не завозили спирт, водку, а лучше сухое вино. Обком партии поддержал. Латунин был вообще за полный запрет алкогольных напитков, за трезвое общество.

Сухого вина — венгерского рислинга — в Алешино завезли несколько барж. Было оно разлито в большие бутылки — высокие, с узкими горлышками. Бойкие на язык назвали эти бутылки «мержовками». Главный инженер нефтепромысла посмеивался…

В деревне Соснино, откуда предстояло брать нефть, находилась плохонькая базенка, принадлежала она нефтепроводчикам. Когда трассовики откочевали в иные края, базенку заняли добытчики нефти. Зимой она худо-бедно устраивала, а в лето 1966 года нагрянуло страшное наводнение и затопило кругом пространство необозримое. Против межени вода поднялась на десять метров. По залитым улицам деревень ходили катера. Течением рыло яры, уносило дома, склады, сено. Коровы — на плотах, кормить нечем. По островам рубили тальники, молодые побеги осинника, — тем и спасали животных. Люди ютились на гривах, по высоким местам в шалашах и палатках, жгли день и ночь костры: обогревались, готовили пищу и отгоняли гнус. Комаров навыпаривалось — тьма. Вода принесла тогда много бед. Такого наводнения не было с сорок первого года.

Мержин и вся его служба перебрались на композитный лихтер. Самоходная баржа с трюмом в три метра глубиной стала прибежищем добытчиков нефти. В трюм спускались и подымались по крутой металлической лестнице. На лихтере поселились все те, кто занимался предпусковыми делами: скоро должна была пойти первая нефть. Перевозка, как и было намечено, лежала на танкерах. Работы всем — успевай поворачиваться. Жили скученно, но не скучно. Койки в три яруса не помеха! Шутили, что, мол, на лихтере коммуна, где все общее — посуда, одежда и… жены. В действительности на композитном лихтере держалась строжайшая дисциплина, соблюдался завидный порядок.

Приближался день прихода первого танкера под загрузку. А половодье ширилось, казалось, что ему не будет конца. Еще проносило мелкий ледок, дул ветер — холодный, сырой, — дрожь пробирала и ныли зубы. Притерпелись, конечно, и все бы ладно, если бы не оказались затопленными задвижки нефтепровода. Как быть? Придет танкер, и что же — глазами хлопать, руками разводить? Подпирают сроки, водолазов скоро не вызовешь. Надо самим становиться подводниками. Нашел Мержин смельчаков, сели в лодку, поехали.

— Температура воды одиннадцать градусов. Глубина до задвижки — сажень. Двадцать два оборота, и задвижка будет открыта полностью. Есть сомнения?

Два оператора, которые вызвались нырять, ответили:

— Мы — казаки, кубанцы — сибирякам не уступим в крепости.

Мержин им дух поднимал горячим кофе из термоса, а парни ныряли по очереди. Лица пошли мадежами, губы сморщились, посинели, но задвижку открыли, и нефть пошла в трубопровод. Шумно, напористо стал наполняться резервуар.