Урок ловиласки

Варваре пришлось еще раз отвлечься на пояснения:

— Врата райского сада отворяются древом познания. Женщина сочетается с мужчиной. Естественно, что сначала они должны лучше узнать друг друга. Узнать во всех смыслах. Узнать и принять такими, какие есть.

— Я готова узнать и принять. — Антонина стала спихивать с меня Варвару.

Комфортно обосновавшаяся преподавательница поднялась нехотя, с тяжелым отлипанием. Взамен через меня перемахнуло и взобралось валетиком нечто пухлое, пышное и большое — мягкое, словно перина, но полновесное.

— Прежде, чем урок перейдет к следующей стадии, — голос Варвары прилетел со стороны, — ваши врата должны лучше познакомиться с мужчиной, привыкнуть к нему, а он — суметь сделать так, чтобы и вы привыкли как можно быстрее. Это прекрасно сочетается с освоением первого способа. Приступай, Антонина.

Могучие облака накрыли меня, устроив шторм, штиль и баюканье. Мой организм раскатали по разделочной доске, нарезали ломтиками, затем сваляли в комок, долго лепили и получили на выходе изрядно вареный, но вполне жизнеспособный батон.

Горизонт скрыли величественные холмы. Великое землетрясение подвинуло и обрушило холмы, шквал желаний порвал еще живые благие намерения, скомкал, как лист бумажки, слепил из него самолетик и запустил в подзуживающую тьму. Я больше не хотел себя сдерживать. Двойное мычание встревожило ночь.

— Отлично. Теперь Майя, — распоряженно распорядилась распорядительная распорядительница. Все плавало, слова теряли смысл, растягивались, дробились и множились.

Холмы исчезли, возникли холмики, восторженно поющие Аллилуйю. Я взялся петь дуэтом. В тридевятом царстве далекого государства одновременно сложился другой дуэт — глубокий и насыщенный, неопытный, но старающийся. Песнь песней вознеслась к небесам, прихватив с собой исполнителей.

— Следующая — Амалия! — вернули нас на землю.

Осколки песни еще висели в воздухе, а прежний дуэт сменился новым. Перед глазами обнаружились створки нежнейшей раковины, что скрывали внутри перламутровую жемчужину. Раковина упала на меня с хрустальным звоном, уши заложило счастьем, и губы наполнились жемчугом.

И вновь перемена мест. Вспорхнул крылышками немыслимый мотылек Кристины. Обычно он мирно жил в своем коконе, но сейчас расправлял малиновые крылья в ожидания чувственного, несказанного счастья. Кристину пучило, трясло и выкручивало. И меня под ней.

— Любава! Александре приготовиться.

Только Варварин голос и существовал в разрушенном миропорядке. Он возвращал в реальность, когда, казалось, вернуться уже невозможно. Основа основ. Полотно, собиравшее штрихи жизни в единую картину.

У подножья обелиска в ожидании очереди встала в почетный караул Рапунцель нашего отряда, златовласая Александра, а Любава нетерпеливо выстроила надо мной второй этаж. Башенный кран накрылся ковшом экскаватора, исчерченные трещинками стены встали перед моим бульдозером, экскаватор поскреб ковшом, а бульдозер в ответ взревел и бросился на стену. Трещинки округлились и стали дверными проемами, в проемах открылись комнаты и новые двери. С другой стороны стройки в стену стучался крановщик, вступивший врукопашную с безумным экскаваторщиком, а две бригады маляров спешно махали кистями и катали валиками, по-быстрому покрывая прозрачной краской все ставшее доступным недоступное.

— Александра! Феофании готовиться.

Исчезла стройка, развеявшись дымом. Нечто мягкое и невесомое окутало сверху донизу. Пушисто прижавшись, оно мурлыкнуло, ласкаясь, обняло… впиталось… и растворилось — во мне и в себе. Где-то в районе лопаток зарождались и росли два чудесных перистых крыла, они медленно и могуче распрямлялись за спиной, будто хвост токующего тетерева, нет, влюбленного павлина, и поднимали, неся ввысь, в многоцветную радугу, туда, где солнце круглый год и люди не умирают. Словно старушка-смерть пришла за мной и остановилась на пороге, опираясь на посох-косу, лукаво приглядываясь и вспоминая собственное былое. И не решаясь прервать кашлем последнего приговора безумства храбрых. И, будучи женщиной в душе, такой же страстной, влюбчивой, нелогичной, когда-то не менее желанной и желающей, скинув мрачный балахон, она примерила радостные одежды жизни… и решила не отвлекать от ее чарующих проявлений.

— Нам, конечно, повезло с пособием, — колыхался воздух вибрациями преподавательского голоса из параллельного мира, — но чтоб особо не увлекались, расскажу еще кое-что о второй составляющей. Болезни при ловиласке передаются не только погружением больного в здоровое или здорового в больное, но и трением кожи, перенесением заразы на пальцах и даже соприкосновением волос — стоп, паника, не тех! Бывает некая живущая в них мерзкая живность, что с удовольствием осваивает предлагаемые новые территории, она врачуется сбриванием и особыми мазями.

— А как врачуется все предыдущее? — озаботилась Антонина.

— А оно врачуется? — встречно вскинулась Майя.