Читаем Уроки истории полностью

Уроженец села Алгасово Моршанского уезда Тамбовской губернии Максим Гаврилович Рудомёткин, ставший после переселения жителем села Никитино Александропольского уезда Эриванской губернии, создал новое широкое течение в молоканстве.

Был у него «пунктик» — «хождение в Духе». Причем понимал он это дело весьма своеобразно. Вместо того, чтобы изучать Писание и пытаться исполнять его требования, Рудомёткин создал целую систему «схождения Духа», показателем коего служит нечленораздельная речь (это задолго до Азуза-стрит и Агнессы Озман) и прыганье, которое является подготовкой к восприятию духа. Рудомёткин установил особый род прыганья: прыгающие должны были образовать круг, взявшись левыми руками, а правые оставляя свободными, и вертеться на месте до истощения сил, когда они падали на пол и затем начинали «пророчествовать».

Вот зарисовки различных этнографов, наглядно представляющие прыгунские радения:





Куда там Коуплендам да Хейгинам и прочим Родни Ховандам Браунам…

А вот план-схема правильного радения:

Радения проводились не только в избе, но и на улице:

Прежде, когда было побольше прыгунов, да и администрация не так усердно преследовала их радения, они не ограничивались прыганьем в своей избе, но выходили на улицу и устраивали религиозное шествие во главе с пророчицею. Здешние молокане и субботники не один раз описывали мне картину, как прыгуны с шумом, с выкрикиваньем малопонятных слов «чудно» скачут в этой религиозной процессии, а пророчица, повернувшись лицом к прыгающей братии, пятится задом и тоже выкрикивает какие-то таинственные слова. Так они пройдут во всю длину улицы. Некоторые от изнеможения падают на дороге.

И.П. Ювачев (Миролюбов). «Исторический вестникъ» № 2 за 1904 г. Закавказские сектанты

А вот как объясняется необходимость в радениях:

— Вы знаете, — говорил он мне, — что плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся. Чтобы дух царил в человеке, непременно надо умертвить плоть. Вот почему силы чудотворения и особенная премудрость даются людям, изнурившим себя постом. Но воздержание от сна и пищи — это долгий путь. Сам Христос постился сорок дней, прежде чем выступить на проповедь. Мы же, грешные и слабые люди, очень нетерпеливы. Мы не хотим долго и постепенно изнурять себя, а в то же время желаем поскорее ощутить в себе пришествие духа. Вот причина, почему мы и прыгаем до изнеможения плоти. Когда плоть со своими страстями замолкнет, станет бессильна, изнеможет, тогда-то в человеке и проявляется сила духа: он видит в это время видения и пророчествует.

Там же.

«Герменевтика» у прыгунов была та еще! Например, второе их название — сопуны. А почему? Да потому что во время молитвы они истово сопели друг на друга! А почему, спрашивается, сопели? Дык ясно почему! Сказано в Писании: «Окропи меня иссопом…», — а что такое иссоп? Это когда носом этак вот делаешь, ближнего очищаешь!

Разумеется, невозможно было и без «иных языков». Причем Рудомёткин даже попытался создать так называемый сионский язык — язык общения будущих христиан. Например, «здравствуйте» по-сионски будет «паргинал-ассуринал-юзгорис»! А себе Максим Гаврилович взял звучный псевдоним Енфанаил Савахан Юлия… Правда, за глаза его часто именовали просто «Комар». Однако эти лингвистические изыски были бы забавны, если бы не одно странное обстоятельство… Предоставим слово исследователю:

Перейти на страницу:

Все книги серии Блог человекообразного попа

Развод и повторный брак
Развод и повторный брак

Я написал статью о разводе и повторном браке более тринадцати лет назад. Сейчас уже точно и не вспомню дату написания.Помню лишь, что к исследованию вопроса меня побудило горячее желание «найти лазейку» в Священном Писании, чтобы разрешить вступить в повторный брак некоей даме, которая развелась с мужем и желала при этом вступить в брак с другим мужчиной. Даму чисто РїРѕ-человечески было очень жалко, я, как молодой и начинающий служитель, пытался её консультировать по поводу Библейского учения на этот счёт. РњС‹ вместе изучали Библию, и я был готов разрешить ей повторный брак, но неожиданно она сама пришла к прямо противоположному выводу.Мне это показалось настолько странным, что я еще более углубился в тему, уже вне этого душепопечительского общения.С тех пор прошли РіРѕРґС‹ пасторского служения. Я видел немало горя, вызванного разводами, видел «удачные» повторные браки, видел «неудачные». Видел страдания детей и родственников. Р

Павел Александрович Бегичев

Религия, религиозная литература

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

Культурология / История / Химия / Образование и наука