Уроки Лас-Вегаса. Забытый символизм архитектурной формы

Те, кто придерживается таких взглядов, вместе с вульгарностью выплескивают из корыта многообразие. Отрицая архитектурные достоинства Стрипа, они вместе с тем отрицают простоту и здравомыслие его функциональной организации, которая удовлетворяет наш запрос на установление чувственного контакта с автомобильным ландшафтом бескрайних пространств и быстрых перемещений, в том числе за счет эксплицитной и заостренной символики. Сходным образом эклектичные украшения небольших пригородных домов и декоративные элементы вокруг них привлекают ваше внимание, выделяясь на фоне сравнительно широких лужаек, и оказывают воздействие, которое не в силах оказать на нас никакая чисто архитектурная артикуляция — во всяком случае за тот промежуток времени, пока вы не переключили внимание на следующий дом. Садовая скульптура, украшающая газон на полпути между домом и изгибающейся линией обочины, служит визуальным стимулом, помогающим установить связь между символикой архитектуры и наблюдателем в движущемся транспортном средстве. Поэтому фигуры жокеев, каретные фонари, фургонные колеса, вычурные таблички с номерами домов, фрагменты изгородей из жердей и почтовые ящики на цепях — все эти элементы имеют не только символический, но и пространственный смысл. Их формы придают узнаваемость обширному пространству, так же как урны в садовых партерах Ленотра [88], руины храмов в английских парках и знак на автостоянке перед супермаркетом A&P (илл. 143).

Символические смыслы вернакулярной постройки, созданной простым строителем, служат, кроме того, для идентификации и поддержки индивидуальности владельца. Жильцы, нанимавшие комнаты в анонимном вернакулярном доме на одной из улиц средневековой Италии, могли идентифицировать себя при помощи украшения на входной двери — или, по меньшей мере, поддерживая bella figura [89] в одежде, — то есть средствами, подходящими для камерного масштаба пешеходного города. То же относится к семьям, жившим за однообразными фасадами таунхаусов Нэша [90] в Лондоне. Что же касается представителей среднего класса, проживающих не в довоенных [91] загородных усадьбах, а в более скромных по размеру домах, затерянных на бескрайних равнинах, то их узнаваемость должна была достигаться за счет символического маркирования формы здания — либо через его оформление в одном из предложенных застройщиком стиле (к примеру, «колониальном»), либо за счет добавления к дому различных символических декоративных элементов, подобранных самим владельцем (люстра в стиле рококо за парадным окном или фургонное колесо перед домом; илл. 144)

Критикам пригородной иконографии необозримое число комбинаций стандартных декоративных элементов представляется беспорядком, а не многообразием. Истинные знатоки субурбии могли бы отнестись к этому как к отсутствию чуткости, характерной для непосвященных. Называть эти артефакты нашей культуры грубыми — значит демонстрировать отсутствие чувства масштаба. Это всё равно что критиковать театральные декорации за то, что они грубо исполнены, глядя на них с расстояния в пять футов, или ругать гипсовых путти, украшающих высоко расположенный барочный карниз, за отсутствие нюансной деталировки, свойственной барельефам ренессансных гробниц работы Мино да Фьезоле. Среди прочего «крикливая» яркость пригородных безделушек отвлекает внимание от столбов с телефонной проводкой, которые не нравятся даже молчаливому большинству.

Архитектура молчаливого белого большинства