Уроки танго

— Ну что, доигрался?! — еще с порога крикнула Шура. — Ты знаешь, кто звонил?!

— Неужели Обама?! — сделал огорченное лицо Владик. — Ну никакого самолюбия у человека.

— Ты урод, Владька! Самый настоящий урод! — заорал Коська.

— Послушай, Косенька: успокойся, утри сопельки и перестань наконец мне хамить.

Костя, замахнувшись, бросился к Владику, но Шура со Светой его удержали.

— Так кто звонил, Шура? — не обращая внимания на Коську, спросил Владик.

— Риелтор. Через две недели будем подписывать документы. А сначала они придут с последней проверкой. Теперь ты понял, во что нас втравил? Вот что я тебе скажу, дорогой. Гони своего негра! Немедленно гони! А нет — я сама его выгоню.

— Шура, я, конечно, дико извиняюсь, но комната пока моя. К нотариусу мы еще не ходили. Это во-первых. А во-вторых, покупают квартиру, а не Тимку, так что, кто сейчас живет в моем чулане, совершенно никого не волнует.

— Тебя, может быть, и не волнует, а меня волнует. На меня тебе, конечно, наплевать, но ты о ней хотя бы подумай, — Шура указала на Свету.

— Тетя Шура, не надо мной прикрываться. Мне он не мешает, — запротестовала Света.

— Света, не вмешивайся, — махнула на нее рукой Шура. — Если ты не понимаешь, что происходит, то лучше помолчи. А ты, Владька, побойся Бога…

— Смысл? Бог же у нас всепрощающий. И вообще, у меня насчет Бога своя теория есть. Хочешь послушать?

— Сгораю от нетерпения.

— И правильно, очень занимательная теория. Так вот, создал Бог землю, потом флору и фауну на ней. И увидел, что все это — хорошо. Надо было создавать человека, но предчувствовал Всевышний, что ничего путного из этого не получится и нанял, хитрюга, для этой грязной работы дьявола. И создал дьявол человека и увидел, что это — ХОРОШО. Идея понятна? — сказал Владик и подумал, что становится циником, ему стало неприятно.

Отношение к Богу у Владика было неоднозначное. До отъезда в Америку вопрос о Боге у него просто никогда не возникал. И хотя в его окружении кое-кто стал похаживать в церковь и даже носить нательные крестики, Владик считал, что у большинства это обычное лицемерие. Но, приехав в Принстон, он обнаружил, что такая во всех отношениях прогрессивная страна, как Америка, оказалась страной очень религиозной. Недалеко от его дома находилось старое крохотное кладбище с несколькими покосившимися древними надгробьями. Рядом с кладбищем примостилось такое же маленькое шпилеобразное здание пресвитерианской церкви. Как-то ради любопытства Владик вошел вовнутрь. Его поразило аскетическое убранство церкви: рядов двадцать грубых деревянных скамеек, перед ними на небольшом возвышении маленькая кафедра, за ней, такой же маленький орган, за органом устремилось вверх окно с незатейливым витражом. Абсолютное отсутствие пышности, присущей православным церквям и в меньшей степени католическим соборам. В воскресенье там шла протестантская служба, а по субботам церковь превращалась в синагогу (что было возможно из-за полного отсутствия какой-либо христианской символики). В эти дни вдоль 206-й дороги около церкви выстраивалась вереница машин. В католическую Пепельную среду повсюду в городе и даже в самом университете встречались верующие с нанесенными на лоб пепельными крестиками. Никакого лицемерия Владик в этом не видел и, вспомнив своих российских знакомых, ставших религиозными, он понял что, вероятно, у многих из них это было искреннее возрождение. И объяснялось это очень просто. После революции в России у народа забрали веру в Бога, надеясь заменить ее верой в светлое будущее коммунизма. Но из этого у большевиков ничего не вышло, и народ постепенно стал возвращаться к Богу. Потому что человек должен во что-то верить. Та к уж он устроен.

— Мне одно понятно, — ответила Шура на его рассуждение о Боге, — тебя уж точно бес создал. Ты посмотри, что ты здесь натворил. Ты посмотри, что ты со Светиком сделал. Ее словно подменили…

— Владик, я пойду к себе. Перед тем как уходить будете, зайдете ко мне? — в голосе Светы звучала скорее просьба, чем вопрос.

— Обязательно.

— Ты куда?! — перегородил ей дорогу Коська.

— Я сказала — к себе.

— Я к тебе сейчас приду, — сказал Коська, отступив в сторону.

— Сейчас не надо, — не глядя на него, ответила Света и вышла из кухни.

— Ну, ты видишь? — как бы ища сочувствия, обратилась Шура к Владику.

— Вижу. Девочка повзрослела. Александра Никитична, а вы не будете возражать, если я здесь подожду Милу? Все-таки бывший жилец.

— Ну если только как бывший.

— И на подоконнике могу посидеть? Поработаю, пока Милу жду.

— Да хоть ванну принимай.

— Шура, твоя неукротимая доброта когда-нибудь доведет тебя до беды.

— Уже довела по вашей милости.

— Шура, я исправлюсь.

— Горбатого могила исправит. Пошли, Коська. Оставим нашего гения мыслить.

Шура вышла из кухни.

— Вали отсюда, пока цел, — посмотрев на Владика испепеляющим взглядом, сказал Коська и последовал за бабушкой.