Уроки танго

— Вот тут-то собака и зарыта! Обычно окном пользуются чтобы посмотреть, не идет ли дождь, чтобы проветрить комнату или просто подойти и плюнуть в него… И упускают самое-самое главное — посмотреть в него и увидеть жизнь. Настоящую жизнь. Ведь за окном люди не притворяются — им просто незачем… Вот такие дела… Понятно?

— Ничего мне не понятно.

— Не расстраивайтесь, — успокоил ее Владик. — Это не так просто. Это надо, чтобы вам показали.

— Да не надо мне ничего показывать. Вы лучше с окна слезайте от греха подальше.

Света подошла к своему столику, взяла чайник и, наполнив его водой, поставила на плиту. Затем достала из своего шкафчика чашку с блюдцем, банку варенья и хлеб из хлебницы. Все приготовив, она села за столик и обстоятельно стала намазывать варенье на хлеб, изредка вскидывая глаза на Владика. Он же все это время молча наблюдал за ней. Его умиляло, с какой серьезностью и сосредоточенностью она готовила себе завтрак. Он уже собрался продолжить свой разговор о значении окна, как в кухню вошла Шура. Света сидела к ней спиной и, не заметив ее, продолжала смотреть на Владика. «Привет, Шура», — сказал Владик, скинув ноги с подоконника. Шура, сухо кивнув ему, подошла к своему маленькому холодильнику, который был на кухне единственным — у Владика холодильника за ненадобностью вообще никогда не было, а у Светы и Милы они стояли в их комнатах.

— Здравствуй, тетя Шура, — поздоровалась Света с проходящей мимо нее Шурой. Та, не ответив, кивнула ей головой.

— Шура, у нас сегодня не только суббота, но, согласно календарю, День работников миграционной службы. Должна во всю веселиться, а ты такая серьезная. Есть причины? — поинтересовался Владик.

— Есть. В буддисты подалась.

— Ну это другое дело. Я, кстати, тоже подумываю заявление подать. Но в любом случае тебе сейчас твоя сдержанность очень даже пригодится. Мне тебе надо кое-что сказать.

— Ну, порадуй старуху.

— Видишь, я знал, что ты обрадуешься. Тут такое дело… — и Владик рассказал ей о приезде племянника его друга из Принстона.

— Ну, что вы по этому поводу думаете, Александра Никитична? — закончив, спросил он.

— А то я думаю, Владислав Георгиевич, что как-нибудь мы здесь без жильцов обойдемся.

— Шура, ты, может быть, и обойдешься, а мне этого парня пустить надо.

— А сам куда переберешься? К Миле? Или, может, к Светику?

— Тетя Шура! Как ты так можешь! — вскочив со стула, крикнула Света.

— Шура, давай обойдемся без хамства. Иначе я не вижу смысла продолжать.

— Напугал!

— Короче. Парню надо временно помочь с жильем; меня попросили, и я обещал.

— Прежде чем быть хорошим и давать обещания, надо было у нас спросить.

— Шура, ты забываешь маленькую деталь: комната моя.

— А ты забываешь, что мы квартиру продаем и у нас все сорвется, если у тебя будет жилец.

— Ничего у вас не сорвется. Я же сказал — временно, максимум до сентября. Ты сама говорила, что раньше октября вы отсюда не выедете. Если еще продадите.

— Продали бы, но благодаря тебе у нас теперь все повиснет на волоске. Мало тебе было Свету…

— Тетя Шура, как тебе не стыдно?! Какая ты все-таки!.. — прервав ее, гневно прокричала Света и выскочила из кухни.

— Знаешь что, Шура. Если ты еще раз что-нибудь подобное скажешь при Свете, можешь считать, что мы с тобой раззнакомились.

— Опять напугал!

— Я тебя не пугаю. Просто я свою комнату вообще продавать не буду и пущу жильца на постоянное жительство.

— Ну, знаешь! — задохнувшись от гнева, прокричала Шура, но, опомнившись, сразу снизила тон: — Если тебе какая-то… дороже меня… Меня, которая к тебе всегда относилась, как к родному сыну… — многозначительно сказала она и, не договорив, с гордо поднятой головой вышла из кухни.

С момента приезда Владика Шуру никак не оставляла тревога. Она видела, что, несмотря на ее предупреждения, Света не на шутку увлеклась Владиком и все равнодушнее относилась к Коське, а это никак не входило в ее планы. «Ну ничего. Что-нибудь придумаю. Всегда придумывала. В любом случае — через мой труп», — успокаивала она себя. Но как бы воинственно она ни была настроена, Шура понимала, что для того, чтобы осуществить свою мечту, ей было необходимо избавиться от Владика. А вот как это сделать, она не представляла. Но теперь, с приездом этого парня из Америки, все само собой улаживалось. Хотя она и возмутилась, когда Владик объявил о его приезде, но возмущение это было наигранным. На самом же деле, она сразу возликовала: она избавилась от Владика без каких-либо усилий с ее стороны. Зайдя к себе в комнату после разговора с Владиком, она подошла к углу, где раньше висела единственная оставшаяся от мужа икона, и перекрестилась.

* * *