Усадьба ожившего мрака

На самом деле план был гораздо масштабнее. На самом деле он собирался найти и поквитаться с фон Клейстом и его цепным псом Вольфом. Вот такие у него были планы на эту ночь. И Влас больше не вписывался в эти планы. У Власа теперь была своя задача.

Из дома они вышли через черный ход, нырнули в холодные волны тумана. Григорий шел впереди, Влас со Стеллой на руках старался не отставать. Верил ли он в то, что она не мертва? Хотел верить – это точно. Жаль, что вера – это всего лишь часть дела…

С замком Григорий справился в два счета, мягко толкнул дверь. Дверь открылась без скрипа, впуская их в темное и сухое нутро водонапорной башни. Он мог видеть в темноте, но Влас был всего лишь обычным человеком. Чтобы впустить внутрь хоть немного света, пришлось вырвать одну из досок, которыми было заколочено окно. Тут, внутри, ничего не изменилось. Все тот же металлический хлам, все тот же котел. Тяжелый люк Григорий потянул на себя без страха и сомнений, заглянул внутрь. Никого… Да и кто там мог быть, если он похоронил тех несчастных мертвых девочек?

Трех похоронил, а теперь вот принес в башню еще одну. Ни живую, ни мертвую… Ее бы туда – в темное жерло котла. И люк закрыть. На всякий случай, от греха подальше. Но одного взгляда на Власа хватило, чтобы понять – не согласится ни за что на свете. Значит, второй вариант. Тоже страшный, но третьего не дано.

– Это тебе. – В руку Власа он вложил остро заточенный осиновый кол. – Это на случай, если она…

– Я знаю, на какой случай, – оборвал его Влас и сунул в зубы папиросу.

– Курить нельзя. Он может почуять дым.

– И это я тоже знаю. Ты иди, Гриня. А мы тут как-нибудь продержимся.

Он ушел, но перед тем, как уйти сказал:

– Влас, если она перекинется, это будет уже не она. Понимаешь? Она будет говорить, как Стелла. Она будет умолять и завлекать, но единственным ее желанием будет впиться тебе в глотку. Я знаю, я видел…

– Как ты смог… – Влас выразительно посмотрел на осиновый кол. – Как у тебя поднялась рука?

– Не у меня. – Он покачал головой. – У тети Оли. Считай, мне повезло.

Чтобы Влас не увидел гримасы боли на его лице, Григорий сначала шагнул в поток, а потом к приоткрытой двери. У каждого из них своя боль и свой выбор. Влас думает, что свой он уже сделал, но на самом деле выбор ему только предстоит.

Туман снаружи сделался непроглядным. Непроглядным для человека – не для упыря. Поэтому Митяя Григорий заметил раньше, чем тот его. Митяй стоял, прислонившись спиной к старому вязу и дышал тяжело, как после быстрого бега. Ни Танюшки, ни Севы поблизости не было.

Григорий шагнул из потока на узкую тропинку, позвал сына тихо, вполголоса, чтобы не напугать. Все равно напугал. Митяй шарахнулся в сторону, выхватил пистолет.

– Сынок, свои. – Григорий помахал перед лицом, разгоняя туман, делая еще один шаг к Митяю. – В кого ты такой, а? – спросил беззлобно. – Я ж велел ждать в лощине.

– Батя?.. – В голосе Митяя было… сомнение?

– Я. А на кого похоже? – Он подошел вплотную, борясь с острым желанием вырвать у сына пистолет. Оружие детям не игрушка. Или его сын больше не ребенок?

Митяй не выглядел ребенком. Он стал взрослым, а Григорий пропустил этот момент. Его взрослый сын смотрел на него исподлобья и хмурился. Характер, как ни крути, остался прежний. Григорий усмехнулся, похлопал Митяя по плечу. Митяй плечом дернул, отступил в сторону. Ох, уж этот характер…

– Где остальные? Танюшка? Сева?

Митяй ничего не ответил, кажется, он думал о чем-то своем, решал какую-то свою задачу.

– Сын, – сказал Григорий мягко, – у нас очень мало времени. Нужно выбираться.

– Я видел фон Клейста, – наконец заговорил Митяй. – Кажется, видел. Он вышел из дома.

Значит, вышел из дома. Куда направился? Что у него сейчас на уме? Побег или охота? Григорий бы поставил на второе. А на кого может охотится упырь? Разумеется, на свою сбежавшую жертву. Значит, и им нужно поспешить.

– Митяй, где Танюшка и Сева? – повторил он свой вопрос.

– Батя… – Митяй поморщился, как от боли. – Где Влас Петрович и Стелла? Ты их видел? С ними все в порядке?

– В порядке. – Соврал и даже глазом не моргнул. – Стелла ранена, Влас с ней.

– Она жива?

– Жива. – Григорий помолчал, а потом добавил. – Была жива, когда я видел их в последний раз.

– Они у потайной калитки, – сказал Митяй. – Сева надеется, что у Таньки получится этот ее фокус…

– Какой фокус?

– Она порвала железные хомуты на том чертовом ящике. Силой мысли порвала. Представляешь? – Митяй усмехнулся.

– Представляю. Она такая… – Григорий огляделся. Проще всего было бы проверить, как там ребята, самому, но оставлять Митяя одного он боялся. Поэтому велел: – Идем! Посмотрим, что там к чему.

Всю дорогу до потайной калитки Григорий боролся с соблазном шагнуть в поток и сделать все максимально быстро. Удержался, всего лишь с быстрого шага перешел на бег.

…Они стояли у запертой калитки. Григорий первый увидел в тумане две человеческие фигуры.

– Эй, молодежь! Свои! – Сказал и вышел на открытое пространство.

Свои не свои, а Сева тут же сдернул с плеча автомат. Еще один мальчик, который непонятно когда успел превратиться в мужчину.