Усадьба ожившего мрака

Митяй потер ладонью совершенно сухие глаза, зло помотал головой. На смену одному воспоминаю пришло другое. Залитое кровью лицо Лидии и ее губы, шепчущие «беги». Она видела его! Как видела его и Танюшка. Никто не видел, а у них получилось. С Танюшкой понятно, она внучка бабы Оли, а баба Оля, оказывается, не простая училка немецкого, а самая настоящая ведьма. Была ведьмой… Баба Оля была, а Танюшка есть. Потому и видит. А что не так с Лидией? Почему она смогла разглядеть его за тонкой перегородкой, разделяющей миры? Уж не потому ли, что она умирала? Умирала точно так, как до этого умирал и он сам? Он ведь помнил эту свою не-жизнь, когда было невозможно разобраться, где явь, а где бред, когда хотелось перегрызть себе вены на руках, чтобы избавиться от этого мучительного чувства утекающей вместе с кровью жизни. Он помнил, как ненавидел всех и вся в эти страшные моменты. Помнил, на что был способен. На все! На убийство? Легко! Если бы ему сказали, что это прекратит его собственные страдания, то уж точно. А Лидия даже в том своем состоянии пыталась его спасти, велела убираться. Сумел бы он так? Тогда точно не сумел бы. А сейчас?

Митяй закрыл глаза, словно бы даже темнота была слишком яркой для него, и перестал дышать, чтобы отчетливее слышать тот внутренний голос, который по батиному примеру называл чуйкой. Чуйка велела действовать! Не стоять истуканом посреди сна, а просыпаться и делать для Лидии все, что еще можно сделать. Если вообще возможно сделать хоть что-то.

Чтобы выйти из сна, ему не пришлось искать дверь, он просто открыл глаза…

В кабинете Стеллы царил полумрак, который лишь самую малость разгонял свет от стоящей на письменном столе керосиновой лампы. В кресле за столом сидел Сева. Вид у него был сонный и растрепанный, из чего Митяй сделал вывод, что Сева тоже придремал, охраняя его сон.

– Проснулся? – спросил Сева.

Вопрос был глупый, потому что очевидно же, что проснулся. Но подначивать его Митяй не стал, вместо этого сам спросил:

– Где все?

По глазам было видно, что Севе не терпится узнать, что он видел во сне, но он все-таки ответил:

– Влас Петрович и твой отец ушли. Уже давно. Стелла ушла только что. За ней приехал этот… фриц. – Он болезненно поморщился.

– Соня?

– Соня в гостиной. Я устал с ней спорить, Митяй. Она собирается идти с нами в Гремучую лощину.

Митяй сел, потер глаза, сказал виновато и твердо одновременно.

– Мы не пойдем в Гремучую лощину.

* * *

Как он ждал пробуждения Митяя! Как надеялся, что тот расскажет что-то новое, что-то непременно обнадеживающее про Танюшку, а Митяй сказал, что они не идут в Гремучую лощину!

– Погоди, ты что-то не то говоришь… – У Севы еще оставалась слабая надежда, что друг просто не до конца проснулся, что сейчас он придет в себя и расскажет, что же видел на самом деле в своем сне.

И Митяй рассказал. Рассказчик из него был хреновый, но основную мысль они с Соней уловили. Лидия попала в беду. В страшную беду. И пусть ее так и не нашел дядя Гриша, но Митяй знает, где ее искать. А еще Митяй знает, кто второй упырь.

– Дом такой… на окраине дом! – Митяй не мог сидеть на месте, он нарезал круги по кабинету, то и дело едва не налетая на стоящую у занавешенного окна Соню. – Я не знаю этот район, вы же городские, подумайте, что за дом. Одноэтажный, кирпичный. Окна заколочены досками, а на стенах такая ерунда… вензелечки-кренделечки какие-то. Старый дом, дореволюционный, наверное.

На очередном витке он все-таки столкнулся с Соней, поймал в свои объятья, требовательно посмотрел в глаза и так же требовательно велел:

– Ну, вспоминай!

– Нечего тут вспоминать. – Она вздернула подбородок, но высвободиться из Митяевой хватки даже не попыталась. – Это дом купца Ерохина. Сева, скажи, похоже по описанию?

– Похоже. – он кивнул.

– Далеко отсюда? – Митяй вздохнул, словно бы с неохотой разжал пальцы, отпуская Соню.

– Недалеко, если дворами, – сказала она, снова отступая к окну. – Я знаю дорогу. Я провожу.

– Нет. – Митяй покачал головой.

– Почему – нет? – Теперь уже Соня искала его взгляда. – Я иду с вами, Митя!

– Со мной идет Сева. Ты остаешься.

– Нет!

Так получилось, что сказали они это вместе: он и Соня.

– Нет? – Митяй перевел взгляд с Сони на Севу.

– Мне нужно в лощину, ты пойми… – В этот момент Сева чувствовал себя предателем. – Когда придет время, им понадобится помощь. Им всем, понимаешь?

– Я понимаю. – Вопреки ожиданиям, в голосе Митяя не было ни обиды, ни злости. Кажется, он и в самом деле его понимал. Или пытался понять. – Ты прав, в лощине должен остаться кто-то из своих, но мне нужно найти Лидию. И я даже не уверен, что еще не поздно. – Он шагнул к Севе, встал напротив. – У каждого из нас свой выбор и свое задание. Мы не на танцы собираемся. – Его бледное лицо на мгновение озарила улыбка. – Если бы я мог…

– Если бы я мог, – эхом повторил Сева.

Так уж вышло, что каждый из них делает то, что в его силах. Каждый кого-то спасает.