Усадьба ожившего мрака

Не было платья. Ни платья, ни Стеллы, ни Штольца. Фон Клейста тоже не было. Оставалась надежда на музыкальную гостиную, про которую он впопыхах совсем забыл. Сгоняв на кухню за очередным подносом с шампанским, Влас направился в музыкальную гостиную. Уже на середине пути стало ясно, что он не ошибся. По этой части дома разливались звуки музыки, того самого фортепьяно, которое так старательно настраивал Вацлав Мцеславович. Сначала это была только музыка, но спустя мгновения Влас услышал и голос. Стелла пела что-то грустное, на непонятном, кажется, итальянском языке. От силы ее голоса подрагивали хрустальные бокалы на подносе. Или это просто его руки дрожали от волнения?

В музыкальную гостиную Влас вошел очень осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания. Впрочем, все внимание присутствующих было приковано к стоящей у фортепьяно Стелле и аккомпанирующему ей фон Клейсту. Упырь играл прочувствованно, закрыв глаза, полностью отдаваясь музыке. А Стелла видела все. Власа она тоже заметила. Заметила, но на появление его отреагировала лишь слегка вскинутой бровью. Невероятная женщина! Невероятная, и удивительно красивая!

Влас замер у двери, совершенно забыв, зачем он вообще явился в музыкальную гостиную. Пришел в себя, лишь от легкого толчка в бок. Толстый фриц в круглых, запотевших очочках желал шампанского для себя и своей дамы. Пока Влас подносил шампанское, Стелла закончила свое выступление. На мгновение в гостиной повисла тишина, а потом гости принялись громко аплодировать. Фон Клейст встал из-за инструмента, церемонно поклонился присутствующим, подошел к Стелле, приник долгим поцелуем к ее руке. У Власа остановилось сердце. И от этого поцелуя, и от того алчного взгляда, каким упырь посмотрел на Стеллу. И даже не хотелось думать, какого рода была эта алчность. Хотелось срочно вернуться в кладовку за оставленной там тростью. Неизвестно, как бы он поступил, если бы Стелла не посмотрела на него поверх макушки фон Клейста. Посмотрела, улыбнулась успокаивающе. Мол, не волнуйтесь, Вацлав Мцеславович, все под контролем, все идет по плану. Я делаю свое дело, а ты делай свое. Дело! Как он мог забыть, что у них есть дело и есть план?!

А гости уже повскакивали со своих мест, продолжая аплодировать, они окружали Стеллу и фон Клейста плотным кольцом, они восторгались и подобострастничали. Нет, не перед какой-то русской певичкой, временной фавориткой. Они подобострастничали перед фон Клейстом, словно чувствовали его нечеловеческую суть и были не в силах противостоять его упыриному обаянию. К Стелле протиснулся Штольц, обнял за талию, по-хозяйски поцеловал в обнаженное плечо. Влас помимо воли скрежетнул зубами, снова захотелось сбегать за тростью. Впрочем, Штольца он был готов придушить и голыми руками. Ничего, когда-нибудь. Возможно, очень скоро. А пока в музыкальную гостиную вошел солдат, что-то тихо сказал Штольцу. Тот кивнул, улыбнулся Стелле и вышел вслед за солдатом. Стелла тут же отыскала Власа взглядом, взмахнула рукой, подзывая. На его подносе оставался последний бокал шампанского.

– Интересные перемены во внешности, – шепнула Стелла, забирая бокал с подноса.

– Ты как? – Он не смотрел в ее сторону, стоял с каменным лицом.

– Со мной все будет хорошо. В часовне что-то намечается. Штольц ушел туда. Думаю, Григорий уже там. – Она взмахнула ресницами, пригубила шампанское.

– Тогда и я тоже, – прошептал Влас.

– Береги себя. – Она уже повернулась к нему спиной. И это «береги себя» он скорее почувствовал, чем услышал.

– Ты тоже, – сказал он в пустоту.

Из дома Влас выбрался через черных ход. Хорошо, что накануне Гриня нарисовал им со Стеллой подробнейший план усадьбы. Пригодился план. Была мысль снять ливрею официанта и переодеться в форму мертвого полицая. Но, во-первых, на этот маскарад не оставалось времени, а во-вторых, полицай был тощий и мелкий, не подошла бы форма. Да и вообще, в случае чего, всегда можно сказать, что кулинарный гений отправил его за продуктами, а он заблудился в незнакомом месте. Сейчас главное – решить, куда идти.

Ни решать, ни объясняться с охраной не пришлось. Влас направлялся в глубь парка и едва успел спрятаться за ствол липы, когда увидел, как из часовни вышел сначала Штольц, а следом все тот же солдат. Солдат держал на мушке Гриню. Вид у Грини был испуганный, двигался он суетливо, то нахлобучивал на голову шапку, то снимал ее и мял в руках. Вот артист!

За этой троицей Влас проследил до самого дома, хотел было войти внутрь, но понял, что все происходящее вполне можно было увидеть из окон дома – даже несмотря на то, что свет там горел ярко. Подумалось, что в спасении Грини нет особой надобности. Лучше пока просто понаблюдать.