Усадьба ожившего мрака

Глаза Башки мигали, как испортившиеся электрические фонарики. Короткие вспышки… Длинные вспышки…

– Дай-ка!

Сева, кажется, и вовсе перестал дышать, подскочил к Горынычу, ухватил Костяную башку за черепушку, принялся всматриваться в это мигание.

– Что там? – спросил Митяй. Удивляться происходящему он почти перестал, больше переживал за эту временную заминку.

– Это Танюшка, – сказал Сева, не отрывая взгляда от Костяной башки. – Она так со мной связывается. Митяй, не мешай!

Он и сам уже начал догадываться, что это за связь такая. Вспышки короткие… Вспышки длинные… Он не изучал азбуку Морзе. Как-то не до того было, но Танюшка с Севой, похоже, изучали. Связь выходила так себе, у него, Митяя, получалось безо всякой азбуки Морзе. Но Танюшка не просто очень сильная, но еще и очень умная! Она нашла способ достучаться не только до него, но и до Севы. Вот прямо сейчас стучится… выстукивает что-то…

Он не стал мешать и задавать вопросов. Он опустился на землю у лап Горыныча, притулился затылком к его впалому, но уже кое-где поросшему шерстью боку, приготовился ждать, пока голубки наворкуются.

Ждать пришлось долго. Митяй едва не задремал во время этого ожидания. Что ни говори, а переход между мирами дался ему тяжело, до сих пор сердце бухало, а в ушах шумело. И смысл выражения «не зная броду, не суйся в воду» он теперь понимал как никогда четко. Вот и сейчас они собирались сунуться в воду, не зная броду. Они, не сговариваясь решили, что не останутся ждать снаружи, а проникнут в усадьбу. Какая от них польза тут, за пределами Гремучего ручья? Да никакой! Батя и Влас от них просто избавились, нагрузили никчемным, никому не нужным заданием, чтобы не путались под ногами, не мешали.

– Ну что? – спросил Митяй, когда Сева рухнул на землю рядом с ним. – Как она?

– У нее есть план, – сказал Сева растерянно. – У Танюшки есть план. Представляешь?

– Девчонки – они такие. – Он кивнул, вспоминая Соню. – От них ни минуты покоя. Так что за план?

…Проникнуть на территорию усадьбы через потайную калитку не вышло, калитку заварили намертво. Пришлось искать подходящее дерево, карабкаться сначала по ветке, а потом и по каменному забору. Ветка еще кое-как выдержала тощего Митяя, а под Севой обломилась. Он в самый последний момент успел уцепиться руками за каменную кладку. Если бы не уцепился, непременно бы что-нибудь себе сломал, а так всего лишь больно приложился боком о край забора. Спрыгивать вниз с четырехметровой высоты тоже было страшновато, но у них не осталось выхода. Не сидеть же верхом на заборе до утра! Что ни говори, а Танюшкин план был неидеальный, хотя и довольно продуманный.

Прежде, чем подойти к оранжерее, они заглянули в сарай, среди кучи садовых и строительных инструментов нашли самое необходимое. Пригодились наструганные батей черенки из осины. Или еще пригодятся.

Вход в подземелье был на прежнем месте. Да и куда б ему деваться? Митяй считал, что подземный ход завалило еще той страшной ночью, когда Танюшка с Севой вытащили его из темницы, но Танюшка настаивала на своем. Спорить с ней, не зная азбуки Морзе, было глупо и бессмысленно. Да и призрачный вариант Костяной башки снова куда-то пропал.

По подземному ходу шли наощупь, лишь изредка подсвечивая себе путь спичками. Взять с собой фонарик никто из них не догадался. И никто из них не удивился, когда подземный ход закончился свежей кирпичной кладкой. Танюшка предупреждала. Да что там Танюшка! Митяй и сам видел эту кладку в одном из своих видений. Только обратную ее сторону.

Они почти не испугались, когда из кирпичной стены выплыл Костяная башка. Выплыл и снова принялся семафорить глазами. От этого мигания у Митяя аж голова закружилась. А Сева держался, смотрел очень внимательно. И только в самом конце спросил:

– Ты уверена?

Костяная башка не стал больше мигать, просто кивнул.

– Тогда начинаем! – сказал Сева и занес над головой найденную в сарае кувалду.

Кладка оказалась хлипкая, всего в полкирпича. Вот раньше делали на века, а тут, видать, фрицы решили сэкономить. Как только из стены выпал первый кирпич, из образовавшегося отверстия донесся полный ярости вой. Сева замер.

– Работай, блондинчик, – шепотом велел Митяй. – Это всего лишь упырь.

Да, с той стороны выл и бесновался на цепях один из подопытных фон Клейста. Тот самый рядовой, которого оставили в качестве сувенира. Или напоминания. А выл он и бесновался потому, что пытался сначала дотянуться, а потом уклониться от Костяной башки. Кажется, упырь мог не только видеть, но и чувствовать призрачного пса. Как бы то ни было, а производимый им шум был им с Севой на руку, он заглушал удары кувалдой по кладке.

Митяй первым влез в образовавшийся узкий пролом. Севе, который был выше и крупнее, пришлось тяжелее, но и он справился, правда, рухнул прямо к ногам упыря. Митяй едва успел оттащить его в сторону.