Ущелье дьявола

Барон рано ушел к себе, чтобы отдохнуть от тревог этого дня. Христина и Юлиус остались одни. Они плакали, утешали друг друга, смотрели на свое дитя, спавшее в колыбели. Они говорили друг другу о том, как будут несчастны в разлуке. Они уговаривали друг друга не горевать, клялись не забывать один другого. И каждый из них старался ободрить и утешить другого ласковой улыбкой. Тем временем наступила ночь. Супруги были в комнате Христины.

– Уже поздно, – сказала она, – а тебе надо отдохнуть перед утомительной дорогой. Иди к себе, милый Юлиус, и постарайся уснуть.

– Ты прогоняешь меня? Нам предстоит разлука, а ты меня прогоняешь!

– О, милый! – воскликнула Христина, целуя его. – Я люблю тебя!..

Когда первый луч зари проник в комнату, Христина еще крепко спала. Одна ее рука свесилась с кровати, другая, согнутая, лежала на лбу. Иногда тень набегала на ее чело и легкая судорога подергивала ее кроткое лицо, словно под влиянием дурного сна. Она была одна. Вдруг она проснулась, приподнялась и огляделась вокруг.

– Как же так? – проговорила она. – Мне кажется, что Юлиус был здесь.

Быстро соскочив с кровати, она направилась в комнату Юлиуса. Та была пуста. Христина бросилась к звонку. Горничная немедленно прибежала.

– Мой муж! – воскликнула она. – Где мой муж?

– Он уехал, сударыня.

– Как уехал? Что за вздор ты говоришь!

– Он приказал мне передать вам письмо. Оно на камине в вашей комнате.

Христина бросилась к себе в комнату. На камине лежало два письма – одно от Юлиуса, другое от барона. Юлиус извещал жену о том, что пожелал избавить ее от тягостной минуты разлуки. Он просил ее быть сильной, напоминал, что она останется не одна, а со своим ребенком. Христина давно уже прочитала письмо, а все еще продолжала смотреть на него, неподвижная, как статуя. Затем она вспомнила о письме барона.

«Дорогая дочь моя, – писал барон. – Прости меня, что я так внезапно увез твоего мужа. Зачем продлевать эти душераздирающие сцены разлуки? Будь спокойна за Юлиуса. Я провожу его до Остенде. Как только судно выйдет из гавани, я немедленно вернусь к тебе. Значит, через три дня ты будешь иметь самые свежие вести о муже. Я затем и поехал, чтобы доставить тебе это утешение. Я всю эту ночь раздумывал, не лучше ли мне остаться с тобой. Но к чему преувеличивать опасность? Да, по правде сказать, тебе ничто и не угрожает. Пусть около тебя постоянно будет кто-нибудь, не выходи никуда из замка, а по ночам вели ложиться в соседних комнатах и в библиотеке вооруженным слугам. В комнате с тобой будут спать твоя горничная и кормилица Вильгельма. Чего тебе бояться при таких предосторожностях? Через три дня я буду дома. Потом мне нужно будет вернуться в Берлин на службу, и я возьму тебя с собой. Постарайся за эти три дня собраться в дорогу. Ты знаешь, что у меня на окраине Берлина есть дом с садом, где наш Вильгельм будет дышать чистым воздухом, а ты будешь в безопасности. Итак, до четверга. Не теряй мужества и поцелуй за своего мужа Вильгельма. Твой преданный отец барон Гермелинфельд».

Это письмо успокоило Христину. Она подошла к колыбельке Вильгельма, взяла ребенка на руки и стала целовать его. Вдруг зловещая мысль мелькнула в ее голове: она вспомнила о пророчестве цветов, о котором говорила Гретхен в развалинах замка.

– Да, – пробормотала она, – Гретхен говорила правду! Мы живы и любим друг друга, и, однако же, мы разлучены. И Гретхен еще прибавила к этому, что разлука продлится долго и мы будем жить вдали друг от друга, словно чужие. О боже, спаси меня от этих суеверий!

А между тем мысли о Гретхен вызвали у нее воспоминания о Самуиле.

– О! – в ужасе воскликнула она. – Тот, кто должен был меня защищать, удалился, а тот, кто хочет меня погубить, остался…

Она прижала Вильгельма к своей груди и опустилась на колени перед распятием.

– О, Боже Всемогущий! – воскликнула она. – Сжалься надо мной! Вся моя надежда на тебя!

LIX Звонок

В тот же вечер около половины двенадцатого в круглой подземной зале, где Самуил представил Юлиуса главарям Тугендбунда, шло совещание. Трое главарей, как обычно в масках, сидели у стен залы, которая освещалась потолочной лампой.

– Значит, вы не хотите, чтобы я теперь же начал действовать? – спросил Самуил.

– Нет, – ответил председатель. – Мы не сомневаемся ни в вашей, ни в нашей смелости. Но сейчас Наполеон находится на пике славы. Он утвердился на троне Европы. После рождения римского короля за ним обеспечена преемственность его власти. В настоящую минуту сам Бог за него. Поразмыслите о последствиях, которые повлечет за собой покушение на него. Разве это не значило бы обратить общественное мнение в его пользу? Ведь тогда мы были бы зачинщиками, бросающими вызов, хотя на самом деле мы, наоборот, мстители и защитники человеческой свободы. Ведь, если покушение не удастся, оно укрепит его положение, а удастся – укрепит его династию.