Условие: (не)подчиняться

Возможно, если бы она действительно находила удовольствие в том, чтобы работать домохозяйкой, бесконечно готовить, убирать, стирать, хлопотать вокруг Дэна... но Анечка тосковала по большему. Её острый ум, лишенный теперь всякой необходимости напрягаться, толкал её в омут тоски и тяжелых переживаний. С Дэном даже не о чем было поговорить, точнее, он не желал обсуждать с ней что-либо, его самого не касавшееся, а их интересы, к тому же, слишком разнились.

– Я бы хотела пойти на какие-нибудь курсы, – говорила Анечка, и Дэн ласково гладил её по голове, словно ребенка.

– Занимайся домом, Аня. Деньги я заработаю, готовить научу. А остальное тебе не нужно.

И снова кололо сердце. Но ведь глупо было бы ждать он него понимания, Анечка сама это осознавала. И всё равно пыталась:

– Но я весь день дома, одна...

– Вот и отлично! Больше по мне соскучишься. Ты же сама говорила, что для тебя счастье — заботиться о муже. Или это намек на детей?

– Нет, я... – Анечка сбивалась и бледнела. – Не надо спешить.

– Я тоже так думаю.

От невыносимой скуки Анечка начала изучать библиотеку Кочетковых, но там отыскались лишь специфические книги по морскому делу, вникнуть в которые оказалось очень непросто. В доме не было даже компьютера, а заходить в интернет с телефона Анечка не решалась — кто знает, удастся ли пополнить счет. Она начинала сходить с ума сильнее, чем Дэн от ночных звуков. Сытая жизнь оказалось похожа на клетку.

Как так получалось, что с Яном ей даже молчать было не скучно?

Как так вышло, что даже влюбленный Дэн продолжал её уничтожать — морально?

Анечка, никогда не любившая копаться в земле, от отчаяния занялась садом — чтобы меньше находиться в доме, а в выходные — и рядом с Дэном. Она была очень рада тому, что он сдружился со своими коллегами и несколько раз проводил время с ними — но, естественно, не звал её с собой и не приглашал куда-то выехать. Дэн искренне считал, что жена его достигла вершины женского счастья: работающий, богатый муж, любящий и ласковый, отсутствие необходимости трудиться самой, целый день – в беззаботной лености, где самый тяжелый выбор — что приготовить на ужин.

Анечка не спешила его разуверять и меланхолично высаживала новые розовые кусты. А иногда, случайно бросив взгляд вниз, на поселок, могла различить Марка, так же задумчиво стоявшего во дворе своего дома с потушенной сигаретой. Они оба с нетерпением ждали этот день — и вот он настал.

Анечка закончила украшать торт кремовыми розочками, довольно отступила на шаг, разглядывая своё творение, и тут зазвонил лежавший на кухонном столе телефон. На экране высветилась короткая надпись «Секретарь». Анечка даже не вздрогнула.

Секретарь сообщил о желании Волкова-старшего видеть Анечку незамедлительно и о том, что машина за ней прибудет через десять минут. Анечка изобразила удивление, неосведомленность и некоторый испуг, хотя прекрасно знала, зачем её вызывают. Отыграв каждый свою партию, они распрощались, и Анечка отправилась собираться без лишней спешки — она давно вычислила, что от города до замка как минимум полчаса езды, и была уверена, что Волков в любом случае дождется её, связанный месяц назад обещанием. Как ни пытался он указать невестке на её место в углу, Анечка его больше не боялась.

Она оделась подчеркнуто-элегантно, будто являлась как минимум главой крупной фирмы и прибыла подписать договор о сотрудничестве. Подсознательно Анечка стремилась исправить то впечатление, которое произвела на Волкова-старшего в больнице: в тот момент её жалкий вид сыграл лишь на руку, но впредь хотелось бы более достойного отношения. А для мужчин отношение к женщине начинается с её внешнего вида. Поэтому: строгая прическа, умеренный, но заметный макияж, полная невозмутимость. Пора показать Волкову-старшему, что она не просто бедная сиротка.

Машина, как и предполагалось, приехала через двадцать пять минут, чтобы доставить Анечку прямо в головной офис концерна. А та специально заняла заднее сидение, спряталась за водителем и прильнула к окну, внимательно глядя на проносившиеся мимо аккуратные коттеджи. За одним из заборов промелькнул застывший на крыльце Марк — и Анечка успела встретиться с ним взглядом. Он знал, куда она едет и зачем, и Анечка едва заметно кивнула головой в сторону города. Марк должен был понять — она не желала рисковать и пересекаться с ним в доме мужа.

Уже у главного входа Анечку встретил секретарь — серый человек неопределенного возраста, с таким же серым, лишенным эмоций лицом — и повел к лифтам. Завернул за угол, приложил карточку к специальному замку — и перед ними распахнулись двери небольшой кабины.

– Частный лифт прямо к его кабинету? – не выдержав, чуть язвительно поинтересовалась Анечка. – Андрей Фёдорович избегает собственных работников?

– В целях безопасности, – холодно ответил секретарь, и больше они не перекинулись не единым словом.