Условный рефлекс

– Продался за хрустящие подушечки? – Вновь спросил Брендон. Кот остался таким же невозмутимым. Лишь, балдея, то и дело прикрывал глаза, пока женские пальцы чесали ему за ушком. – Не знал я, что ты такой слабовольный.

– Просто он мужчина, – подытожила Энди, хватая круассан со стола.

– Куда ты собралась, хоть бы позавтракала нормально! – Крикнула Натали подруге.

– Не могу, тороплюсь на работу!

– Но сегодня ведь выходной!

– Важный заказ, – развела руками Энди, – нужно к вечеру собрать двести композиций. Девочки одни не справятся, поэтому я побежала. Ммм! – Она выглянула из-за угла и обратилась к Брендону. – Ты просто обязан дать мне телефон этой кондитерской. Их шоколадные круассаны – это что-то невероятное.

– Ты ещё их эклеры не пробовала, – улыбнулся Брендон.

– Прощай фигура! – Громко пропела Энди, скрываясь за поворотом в коридоре.

Брендон и Натали одновременно улыбнулись. Снупи замурлыкал и перевернулся на спину.

Буквально чрез минуту телефон Натали завибрировал.

«Не стала заводить разговор при Брендоне. Держись и постарайся настроить себя на хорошее. А вдруг всё обойдется?

Целую. Обнимаю.

P.S. обязательно потом напиши.».

Напечатав в ответ короткое «ок» со смайликом, Натали отложила мобильный в сторону. Естественно, Энди всё знала. И про те дурацкие статьи – про них, наверное, вообще трудно было не узнать, – и про их весьма «содержательный» разговор с Габриэллой, и про столь скорый приезд родителей. Подруга поддерживала её, успокаивала, беспрерывно внушала, что всё будет хорошо и обязательно наладится. Тем более, что Брендон обещал всё исправить. А в это, как выражалась Энди, стоило верить. Учитывая всё то, что он делал для Натали в последнее время и как старался её уберечь.

Да она и сама это понимала. Но страх всё-таки брал своё.

Кофе Натали кое-как осилила, но вот к еде так и не притронулась. Наверное, сказывались нервы.

Брендон уехал в офис. Правда обещал, что это всего на пару часов. Родители должны были прилететь около двух, но в последнее время рейсы постоянно задерживали из-за испортившейся погоды, поэтому из самолета они должны были написать, чтобы Натали успела вызвать им такси. В запасе оставалось ещё три часа. Три спасительных часа, чтобы взять себя в руки, привести в порядок голову и настроиться на хорошее, но всё, как обычно это и бывает, пошло наперекосяк.

Некоторое время спустя раздался оглушающий звонок в дверь. В начале Натали подумала, что так быстро вернулся Брендон. А звонил лишь потому, что забыл свои ключи. Однако, когда девушка открыла дверь, на пороге оказался вовсе не он.

– Мама… папа… – от безотчетного страха сердце провалилось в пятки.

Элеонор Хейворт окинула дочь своим пронзительно-ледяным взглядом, а затем молча прошла внутрь.

– Здравствуй, мышонок. – Брюс тепло обнял дочь, а затем со всей нежностью и любовью поцеловал её в лоб. Натали едва не расплакалась, оказавшись в родных объятиях. Так и захотелось, вновь, как в детстве, спрятаться в них, как в норку, укрыться ото всего этого злобного и большого мира. Но лишь сейчас, повзрослев, Натали осознавала, что это невозможно. – Твоя мама настояла на том, чтобы мы вылетели раньше. Я хотел написать тебе, но…

Объяснять было ни к чему. Натали итак понимала всё без слов. Элеонор хотела застать свою дочь врасплох. В чем-то убедиться или узнать что-то новое – вот и вся причина. Мужчина отстранился, а затем девушка позволила отцу на мгновение заглянуть ей в глаза.

«– Я никогда не перестану гордиться тобой, мышонок, никогда. Чтобы ни произошло, через что бы тебе не довелось пройти и какое бы решение не пришлось принять, ты навсегда останешься моей маленькой девочкой с самым добрым сердцем и самыми чистыми помыслами».

– Если бы ты только знал…

– То это абсолютно бы ничего не изменило. Я доверяю тебе, милая, доверяю твоим чувствам. Знаю, что перед каким бы выбором не ставила тебя жизнь, ты в любом случае решишь верно. Просто потому, что всегда руководствуешься сердцем, а оно не может ошибаться…»

Воспоминание об их разговоре несколько месяцев назад, казалось, одновременно промелькнуло в головах у обоих. Теплые, медового цвета глаза отца успокаивали, его поддержка придавал сил, но морозный синий взгляд за спиной заставлял мурашки бежать по дрожащему телу.

Развернувшись и, на ватных ногах преодолев длину коридора, Натали приготовилась к праведному гневу матери. И не зря.

Сгорая от негодования и злости, Элеонор бросила на стол газету.

– Я хочу, чтобы ты объяснилась!

Ноги задрожали сильнее. Словно чувствуя это, отец подошел к ней со спины и обнял за плечи.

– Это просто недоразумение…

– Хочешь сказать, что не путаешься с этим избалованным богачом и фотографии лгут?

Натали ушам своим не поверила.

– Он вовсе не такой…