Успех

Рурская область была богатейшей частью Германии. Под землей таились огромные залежи угля и железной руды, на земле раскинулись прекрасно оснащенные, великолепно организованные металло- и углеобрабатывающие предприятия, а также густая сеть железных дорог для перевозки их продукции. Германия — промышленная страна, Рур — сердце ее промышленности. Кто владел Рурской областью, владел сердцем Германии.

Но владеть им имело смысл лишь до тех пор, пока оно билось. Германское правительство, после поражения в войне лишенное военной мощи, предложило населению оказывать оккупантам пассивное сопротивление. Власти в этой густо населенной области и железнодорожные чиновники отказывались повиноваться приказам оккупационного начальства. Правительственные чиновники, бургомистры, директора банков, железных дорог, крупных предприятий были арестованы, высланы. Оккупационные войска попытались сами обслуживать железные дороги. Безуспешно. Военные эшелоны терпели крушения, во время которых погибло немало солдат. Военные власти, ожесточившись, стали применять суровые меры против демонстрантов и вообще против всех, кто им казался подозрительным. Чуть что, начиналась стрельба, было много раненых, были и убитые. Действовали военные суды, на города, где погиб кто-нибудь из французов, накладывали большие денежные контрибуции. К первым числам февраля восемьсот километров железных дорог были забиты неподвижными составами. Паровозы и рельсы ржавели, уголь невозможно было вывезти, кучи его росли, превращались в горы, расползались по полям, потому что высоту этих гор все же приходилось ограничивать из-за опасности самовозгорания.

В Старой Баварии мало кто знал, что такое Рур. Многие полагали, что это какая-то неаппетитная болезнь. Газеты не без труда объяснили баварцам, что Рур — это река, протекающая по богатой промышленной области, и что у них есть все основания возмущаться. Когда баварцы это усвоили, они возмутились очень бурно.

«Истинным германцам» оккупация Рура принесла огромное число новых членов. Всяческие авантюристы и профессиональные военные, после заключения мира шатавшиеся по всей стране и, чем дальше, тем туже затягивавшие пояса, теперь облегченно вздохнули. Везде только и говорили, что об ответном ударе французам и об освободительной войне. Начали объединяться давнишние военизированные организации и добровольческие отряды — «Гражданская оборона», «Союз по охране порядка», «Вервольф», «Орка», «Оргеш» и прочие и прочие. Повсюду шныряли вербовщики, агитировали безработных и бездельников вступать в добровольческие отряды. Для властей эти многочисленные отряды, съезжавшиеся со всех концов страны, значились под рубрикой «беженцев из Рурской области». Они изводили недобрыми шутками железнодорожных служащих. Например, у одного из вооруженных отрядов, ехавшего в экстренном поезде, в качестве пропуска была сопроводительная бумага следующего содержания: «Четыреста тридцать мальчиков старше десяти лет».

«Истинные германцы» купались в деньгах. Крупные промышленники, которые использовали патриотическое движение и как заслон от требований рабочих, и как орудие давления на неприятеля, были на редкость щедры. Давали деньги и граждане, возмущенные оккупацией и сочувствовавшие «патриотам». Так, лакей одного из князей Виттельсбахов, похитивший крупную сумму денег, показал на суде, что львиную долю добычи пожертвовал в кассу «патриотов». Помогали «истинным германцам» и зарубежные почитатели. Что касается Франции, там эта буйная вспышка реваншизма была встречена не без удовольствия: она лишь подтверждала необходимость гарантии в виде земельных захватов.

Руперт Кутцнер твердил в своих речах, что единый народный фронт, провозглашенный правительством, — вонючее дерьмо, бесстыжий обман. К победе приведут только прямые действия. А пока не наступило время идти на французов, надо заняться внутренним врагом. Стоит расправиться с ним — и Германия сразу же снова займет место в кругу великих держав. Расправа с ноябрьскими подонками — вот задача номер один. И уж тут сентиментальность неуместна, тут надо дать волю ненависти. К черту полумеры! Пассивное сопротивление — чушь. Пора устроить «сицилийскую вечерню»^{45}. Долой все революционные говорильни! Германии нужны народные трибуналы, у которых только два приговора: оправдание или смерть. Надо ввести всеобщую воинскую повинность, надо персонал контрольных комиссий врага задерживать в качестве заложников. На пороге — великое национальное обновление. Еще не зацветут деревья, а оно уж начнется. Восстань, народ, разразись, гроза!

Сошки помельче были еще кровожадней. Министерские головы полетят с плеч. «Патриоты» только тогда успокоятся, когда на всех фонарях будут болтаться красные ноябрьские свиньи. Когда выпустят кишки у всех берлинских правителей-евреев.