Утешительная партия игры в петанк

Эй... «Очень красиво», выслуживаешься, значит, а сам разглядываешь ее руку.

Конечно... Вы видели, как она прорисована? Столько мускулов на такой тонкой руке, это же удивительно! Ну и что?

Эээ... Простите, но линии и изгибы это все же моя профессия... Как же, знаем...

Чей-то восхитительный хохот прервал нашего зануду Джимини-Крикета[144].

Сердце у него так и оборвалось. Шарль медленно повернулся, определил источник этого фонтанирующего веселья и понял, что приехал не зря.

— Анук, — прошептал он.

— Простите?

— Вон там... Она...

— Да?

— Это она?

— Кто она?

— Вон та малышка... Дочка Алексиса?

— Да.

Это была она, Та, что прыгала выше всех, визжала громче всех и смеялась как сумасшедшая.

Ее взгляд, рот, лоб, и тот же отпетый вид.

То же тесто. Та же закваска.

— Хороша, правда?

Шарль, на седьмом небе, согласно кивал ангелам.

В кои-то веки взволнован радостно.

— Yes... beautiful... but a proper little monkey[145], — подтвердила Кейт. — Она еще задаст жару нашему другу Алексису... А ведь он так старательно спрятал все выдающееся в футляр, с ней он еще попляшет.

— Почему вы так говорите?

— Насчет футляра?

— Да.

— Не знаю... Мне так кажется.

— Он совсем перестал играть?

— Почему, играет... Когда немного выпьет.

— И часто с ним это случается?

— Никогда.

Уже известный нам Джеф прошел мимо, потирая икру. На этот раз и впрямь пахло жареным.

— Как вы ее узнали? Она не очень-то на него похожа.

— По бабушке.

— Это та, которую дети звали Банук?

— Да. Вы... знали ее?

— Нет. Практически нет... Однажды она приезжала с Алексом.

—...

— Я помню... Мы пили кофе на кухне, в какой-то момент она встала якобы отнести чашку в мойку и подошла ко мне сзади, погладила по голове...

—...

— Бред какой-то, но я вдруг расплакалась... Только почему я вам все это рассказываю? — спохватилась она. — Простите меня.

— Прошу вас, продолжайте, — попросил он.

— Мне тогда было нелегко. Думаю, она была в курсе моего... my predicament[146]... нет во французском такого слова. скажем, того дерьма, в которое я вляпалась. Потом они уехали, но через несколько метров машина остановилась, и она вернулась ко мне.

Вы что-нибудь забыли?

«Кейт, — прошептала она, — не пейте в одиночку».

Шарль смотрел на огонь.

— Да. Анук... Помню... Эй! Дайте теперь малышам попрыгать! Лука, давай-ка лучше с этой стороны, тут поуже... Jeez, Господи Иисусе, если я верну его матери поджаренным, меня же под суд отдадут.

— Да, кстати, — вспомнил Шарль, — нам ведь пора. Мы опаздываем на ужин.

— Вы уже опоздали, — пошутила она. — Есть такие люди, к которым невозможно придти вовремя, в любом случае вам дадут понять, что вы заставили себя ждать... Я провожу вас.

— Нет, нет, что вы.

— Не нет, а да!

Она окликнула старших:

— Сэм! Джеф! Я возвращаюсь к плите! А кто со мной, помогать? Дождитесь, пока костер догорит, и чтоб больше никто не прыгал. ОК?

— Угу, — промычало эхо.

— Я с тобой, — объявил толстенький смуглый и кудрявый мальчуган.

— Но... ты же сказал мне, что тоже хочешь попрыгать. Давай, а я посмотрю.

— Да ну...

— Он дрейфит! — засмеялся кто-то справа от них. — Go, Яся, давай! Растопи свой жирок!

Малыш пожал плечами и отвернулся:

— Вы знаете Эсхила?

— Эээ... это, — начал было Шарль, сделав большие глаза. — Это один из ваших псов?

— Нет, грек, трагедии писал.

— А! Не попал! — засмеялся он, — ну знаю, так, немного...

— А знаете, как он умер?

—...

— Так вот, орел, когда поймает черепаху и хочет ее съесть, бросает ее с высоты, чтобы разбить панцирь, а Эсхил-то был совсем лысый, вот орел и подумал, что это скала, сбросил ему на голову черепаху, чпок! и дело с концом.

Зачем он мне об этом рассказывает? У меня ведь еще немного осталось...

—Шарль, — вмешалась Кейт, — я хочу познакомить вас с Ясином... по прозвищу Вики, от «Википедии»... Если вам нужно что-то узнать, обращайтесь к нему за любой информацией, будь то биографическая справка или, скажем, вам интересно, сколько раз в жизни Людовик XVI принимал ванну.

— Так сколько? — спросил он, пожимая протянутую ему маленькую ручку.

— Добрый вечер, сорок, когда ваши именины? Четвертого ноября?

— Ты весь календарь наизусть знаешь?

— Нет, но четвертое ноября очень важная дата.

— Твой день рождения?

Едва заметное презрение во взгляде мальчугана.

— Нет, скорее день рождения метров и килограммов... 4 ноября 1800 года — официальная дата перехода на десятеричную систему мер и весов во Франции.

Шарль посмотрел на Кейт.

— Да, понимаю, иногда это несколько утомительно, но мы привыкли... Ладно, пора. А куда подевалась Недра?

Ясин указал на лес:

— По-моему...

— Ой, ну как же так... — расстроилась она. — Бедная крошка... Хатги! Пойди сюда на минутку!

Кейт отошла в сторону с девочкой, прошептала ей что-то на ухо и отослала куда-то к деревьям.

Шарль вопросительно посмотрел на Ясина, но тот сделал вид, что не понимает.

Она вернулась и нагнулась, чтобы поднять...

— Оставьте, оставьте, я вам помогу, — сказал он, нагибаясь в свою очередь.

О'кей. Он был почти лысый, почти невежа, но никогда в жизни не позволил бы женщине рядом с ним нести тяжелую ношу