Утесов. С песней по жизни

P.P.S. Многие поэты проходились в своих эпиграммах по адресу Утёсова. Самая известная принадлежит Светлову:

Сегодня, друзья, я проснулся чуть свет

И сразу заплакал от горя:

На палубу вышел, а палубы нет,

Ни чаек, ни неба, ни моря.

* * *

Киноартист Артем Карапетян купил новую машину. Через день-другой он оставил свою "Волгу" у подъезда. Возвращается – на ней нацарапано гвоздем неприличное слово из трех букв…

Как и всякий автомобилист, А.Карапетян из-за подобного "боевого крещения" расстроился. Слишком много времени и нервов нужно тратить теперь на покраску машины. Когда он рассказал об этом возмутительном случае Утесову, тот вздохнул:

– Ничего не поделаешь, Тёма. У тебя есть машина, а у него – только гвоздь.

* * *

Однажды подвыпивший зритель начал подавать Утесову какие-то реплики. Леонид Осипович сказал:

– Вы пришли в храм искусства. Но это не значит, что здесь можно вести себя по-храмски.

* * *

Утёсов получал самые разнообразные письма от незнакомых людей. Например, один человек написал: "Дорогой Леонид Осипович! Пришлите тридцать рублей, сижу без штанов". Далее он объяснял, что его штаны продали приятели, когда у них не было денег.

Леонид Осипович послал ему эту сумму, и через некоторое время прибыл ответ: "Спасибо. Деньги получил, но штанов ещё не купил".

* * *

Когда Б. Г. Голубовский стал главным режиссёром московского театра имени Гоголя, он хотел поставить пьесу "Уриэль Акоста" – драму о знаменитом еврейском философе, который отрёкся от Талмуда и древнееврейских обычаев, за что его прокляли в синагоге.

О своём замысле Борис Гаврилович рассказал Утёсову.

– Я бы не прочь сыграть Бен Акибу, – мечтательно произнес Леонид Осипович. – Но, знаешь, я не советую тебе ставить эту пьесу. Если ты поставишь с сочувствием к евреям, скажут, что ты сионист. Если ты будешь осуждать синагогу и всех этих ортодоксов, скажут, что ты антисемит. Ты не выкрутишься из этого. И я потеряю время.

P.S. Работая в ТЮЗе, Борис Гаврилович Голубовский первым поставил пьесу Михаила Шатрова "Именем революции", главным персонажем которой был Ленин. В то время подобные акции можно было совершать лишь с разрешения ЦК. Они должны были проверять и грим, и фактуру. На роль вождя постановщик выбрал артиста Колесникова. Вдруг к нему зашел другой актер, Гарин, и сказал:

– Борис Гаврилович, я знаю, что не буду играть Ленина. Но грим его можно попробовать?

– Мне не жалко, пробуйте, – согласился Голубовский.

– А можно на просмотре в будке осветителя посидит моя жена?

– Только втихаря. Я её не видел, ничего об этом не знаю.

Известный мосфильмовский гример А. Анджан, который делал для кино все ленинские гримы, превратил в вождя и Колесникова, и Гарина. Просмотр состоялся в одиннадцать вечера, после спектакля. Пришли два чиновника из ЦК, из управления культуры, из министерства. Тут же, естественно, руководство театра, все волнуются, места себе не находят.

Сначала на сцену вышел утверждённый Колесников, принял какие-то позы, сел, сказал какие-то фразы. После его ухода Голубовский вызвал:

– Гарин, пожалуйста!

Тот стремительно выбежал из-за кулис на авансцену, принял хрестоматийную ленинскую позу – одна рука заложена за жилетку, другая выброшена в направлении будки осветителя – и громко прокартавил:

– Дуся! Ты меня узнаешь?

* * *

У Утёсова ремонтировали дачу. Мастера попались пьющие, поэтому всё делалось медленно и плохо. Конца краю этому ремонту не предвиделось. Из-за этого он шел по Внукову в удрученном настроении, когда повстречался с Зиновием Гердтом.