Утесов. С песней по жизни

– Скажите, сколько вы получаете в вашем институте? – спрашивает Леонид Осипович и, не дождавшись ответа, объясняет свой интерес: – Посчитаем, сколько это будет за один час. Пойдём гулять на час, и это время я вам оплачу.

* * *

В другой раз Паперный, видимо, согласился на прогулку. Они с Утёсовым шли по Переделкину и повстречали известного филолога Н. К. Гудзия.

– Леонид Осипович, вам как музыканту, наверное, будет интересно, – обрадовано сказал тот. – Послушайте бурсацкий пародийный вариант песни "Разлука, ты разлука".

И, безбожно фальшивя, затянул длиннейшую песню. Когда он закончил, Утёсов сказал:

– Николай Калинникович, у вас редчайший дар. Мне приходилось слышать, как при пении люди иногда фальшивят. Но у вас не было ни одной нефальшивой ноты! Так что, продолжайте заниматься литературой и никогда не пытайтесь петь.

P.S. В фойе Центрального Дома литераторов висит афиша, извещающая о показе нового итало-кенийского фильма. Подходит Зиновий Самойлович Паперный и читает вслух своим сочным баском:

– "Производство Италия-Кения"… Всё ясно, – говорит. – Это значит, Италия на уровне Кении. Можно не смотреть.

* * *

Можно представить, сколько интересного рассказали бы про Леонида Осиповича хорошо знавшие его люди, если даже я, который видел его случайно два раза, и то был обогащен утёсовскими шутками. И они запомнились.

Первый раз это было в начале семидесятых годов в дни Московского кинофестиваля. Пожилые эстрадные гранды Л. Утёсов и А. Цфасман шли на дневной просмотр в кинотеатр "Россия". В то время на фестивале существовала система абонементов – зрители покупали по семь сброшюрованных билетов, контроль каждого из которых отрывался при очередном посещении. У входа в "Россию" Леонид Осипович протянул контролерше такую книжечку. Суровая женщина сразу начала ворчать, мол, зритель обязан загодя раскрыть абонемент на нужном месте, чтобы ей не пришлось тратить время, искать самой, а оставалось только оторвать контроль…

Невозмутимо выслушав её нарекания, Утёсов сказал:

– Хорошо. В следующий раз я открою абонемент ещё дома.

* * *

Второй раз я видел Утесова, кстати, недалеко от того же кинотеатра "Россия" – в бухгалтерии издательства "Известия", где выдавались гонорары авторам журнала "Новый мир". У Леонида Осиповича там были опубликованы его воспоминания. Я стоял в очереди в кассу за ним. В тот момент, когда кассирша отсчитывала ему деньги, я полез в портфель за очками. Вынимая их, за что-то зацепил, они упали. Не разбились – только вылетело стеклышко. Утёсов укоризненно посмотрел на меня:

– Что же вы, молодой человек, так неаккуратно. – Тут же его сочувственный взгляд сменился ироничным и он добавил: – За очками нужен глаз да глаз.

* * *

Однажды сатирик Александр Курляндский пришел домой к Утёсову – он тогда работал над текстом новой программы для его оркестра. Хозяин сидел за столом и сосредоточенно писал. Александр спросил:

– Леонид Осипович, что вы пишите?

– Составляю список людей, которым я делал добро, и вспоминаю, чем они мне за это отплатили.

P.S. Как один из создателей культового мультсериала "Ну, погоди!" Александр Ефимович Курляндский часто встречался со школьниками. На одном из выступлений какой-то мальчик попросил его рассказать о своих школьных годах. Когда Александр Ефимович признался, что у него бывали и тройки, и даже двойки, задавший вопрос мальчик неожиданно заплакал. Оказалось, он надеялся, что писатель будет для него примером, а тут…

– Ребята, неужели только для того, чтобы послужить примером, я должен был сказать неправду? – спросил Курляндский.

И весь зал дружно закричал:

– Да!

* * *

Как-то кинорежиссёр Леонид Марягин поинтересовался у Утёсова, почему тот дома пользуется всего лишь простеньким дешевеньким электропроигрывателем "Аккорд".

– А мои пластинки можно слушать только на дешёвой аппаратуре, – ответил Леонид Осипович. – Иначе будет несоответствие формы и содержания.

* * *

На всяких многолюдных сборищах Утёсов, благодаря своему остроумию и обаянию, постоянно оказывался в центре внимания. На одном из юбилеев, отмечавшихся в ресторане, виновник торжества посередине вечера сказал:

– Я понял, чей это юбилей, и, кажется, могу идти домой.

* * *