Утесов. С песней по жизни

Однажды во время войны Николай Второй прибыл на передовые позиции. Вдруг летит вражеский снаряд и падает к ногам царя. Еще секунда и он взорвется. В этот момент какой-то солдатик хватает снаряд и отбрасывает его в рощу, где тот и взрывается.

Царь спрашивает смельчака:

– Как фамилия?

– Так что Никифоров, Ваше Величество!

– Женат?

– Так что холост, Ваше Величество!

Царь приказывает адъютанту:

– Позвать сюда князя Голицына.

Является князь, и царь говорит ему:

– Полковник Никифоров просит руки вашей дочери.

Князь мнётся.

– Понимаю, – говорит царь. – Князь, генерал Никифоров просит руки вашей дочери.

– Ваше Величество, генералов много… – отвечает князь.

– Понимаю, – продолжает царь. – Князь, мой близкий друг Никифоров просит руки вашей дочери.

И в этот момент Никифоров говорит царю:

– Коля, друг, да пошли ты его подальше. Неужели мы без него бабы не сыщем?

Глава 8 «Когда проходит молодость»

* * *

В Доме кино состоялась премьера нового фильма режиссёра Л. Марягина "Вылет задерживается". Леонид Георгиевич пригласил на просмотр Утёсова, недавно отметившего восьмидесятилетие. Это было тем более уместно, что в фильме звучала песня в утёсовском исполнении. После показа Марягин попросил Леонида Осиповича подняться на сцену, сказать несколько слов о своем впечатлении от картины. Что тот и сделал. Поблагодарив патриарха эстрады, режиссёр сказал, что надеется видеть его на премьерах своих будущих фильмов.

– Можно рассказать анекдот? – неожиданно спросил Леонид Осипович.

– Конечно.

– Судят человека, которому за восемьдесят, – начал Утёсов, – и присуждают к двадцати пяти годам заключения. Он выслушал приговор и говорит: "Граждане судьи, благодарю за доверие! Постараюсь его оправдать".

* * *

На творческом вечере артистки Театра сатиры Татьяны Ивановны Пельтцер Утёсов сказал ей приветственные слова, а закончил свое выступление, как всегда, шуткой:

– Сейчас я опустился бы перед вами на колени. Если бы был уверен, что смогу подняться.

* * *

Как-то в беседе с одной знакомой Утёсов пожаловался на бессонницу. Она посоветовала ему надежное средство – думать перед сном о самом приятном. Леонид Осипович ответил:

– О самом приятном врач мне даже думать запретил.

* * *

Когда ему было за восемьдесят, Леонид Осипович пожаловался врачу:

– Доктор, что-то у меня последнее время с женщинами не получается.

– Ну, Леонид Осипович, сами посудите – сколько вам лет?

– Разменял девятый десяток.

– Вот то-то и оно.

– Ладно, – вздохнул Утёсов, – поживу для себя.

* * *

Эти образцы чёрного юмора говорят о том, что Леонид Осипович вступил в не самый завидный возраст.

Самое тягостное для авторов любого жизнеописания – это говорить о последних годах. Когда дело близится к тому, что доморощенные мудрецы называют естественным итогом бытия, а профессиональные философы – трагедией самой жизни. Сюда входит сначала уход родных и близких, потом угасание человека. Возраст и болезни наваливаются на него, постепенно отбирают некогда казавшиеся беспредельными силы, лишают мобильности. В этом смысле Леонид Осипович не был исключением. Характер его портился, он становился раздражительным.

В программе "За три восемьдесят вокруг Европы" Утёсов играл капитана корабля, совершающего круиз, оркестр был командой, зрители – туристами. Придя на энное по счёту представление, автор Я. М. Зискинд в антракте деликатно сказал Леониду Осиповичу, что у него есть одна совсем небольшая не то чтобы претензия, а замечание.

"Капитан корабля" сразу насупился:

– Какое ещё замечание?

Драматург объяснил, что в реплике артист пропустил одно слово, и фраза утратила смысл.

– Подумаешь! – сердито воскликнул Утёсов. – Одно слово! Я у классиков пропускал целые фразы и ничего страшного, земля не перевернулась. Каждый вечер обливаюсь семью потами, за спектакль меняю по три рубашки, а ему, видите ли, не нравится.

В общем, разбушевался не на шутку. Насилу его утихомирили. Яков Маркович уже и сам не рад, что заикнулся об этом слове. Не думал, что будет столь бурная реакция.

Правда, на следующем представлении всё было сказано без ошибки.

Или такой случай: позвонили драматург А. Бородянский и режиссёр К. Шахназаров. Молодые люди хотели написать о нём, пионере, первопроходце, об истории советского джаза. Утёсов наотрез отказался. Удивил ответ, мол, никакого джаза в СССР толком не было, сам я к этому жанру не имею никакого отношения… Видимо, в тот момент артисту вспомнились не лучшие времена, когда его шпыняли за всякие огрехи. До того доходило, что обвиняли в незнании нотной грамоты. (Молодым авторам пришлось обратиться к другой музыкальной легенде – Александру Варламову. И тот им столько наговорил, что получился успешный фильм «Мы из джаза». Но зрители всё равно были уверены, что прототипом студента Одесского музыкального техникума Коли Иванова стал Утёсов. Особенно в этом были уверены люди, близкие к оркестру, знавшие, что в своё время музыканты называли своего руководителя Ивановым.)

Драматург О. Ю. Левицкий как-то спросил Утёсова:

– Леонид Осипович, вы верите в бога?