Утятинская торговка

– Взял он с собой Эдика-грузчика и Санька.

– Санёк? Он огромный, но добродушный.

– Ир Семенна, он тоже был в костюме. Это класс! Стоит в костюме, глядит добродушно в потолок и гудит под нос: «Буду резать, буду бить, буду резать, буду бить». Эффект ошеломительный! Это ему Коля сказал, что по Станиславскому, чтобы злодеем выглядеть, надо про себя злобные слова проговаривать. А он от стеснительности их вслух! И Коля так интеллигентно: поймите, мы все очень уважаем Ираиду Семёновну, мы понимаем, что ее обобрали какие-то проходимцы, но денежки счет любят. Поэтому мы стребуем с нее все до копейки. Если она скроется, стрелки переведем на вас. Сестрица ваша: почему это я должна за чужие долги расплачиваться? И тут Эдик наш, простой, как веник, влез: «А вы переведите стрелки на тех кровопийц, что её на деньги развели. Мы с них и деньги стребуем, и изуродуем как бог черепаху за нашу Ираиду Семёновну». В общем, довели ваших гостей до обморока. Это был театр! Не утятинский народный, а бери выше! Областной драматический. А может быть, Большой!

– Гена, в Большом поют и танцуют.

– А это и была песня!

– Ирка, я же просила меня с собой взять! Почему они понятых не взяли?

– Элла, это милиция понятых берет. А коллекторы – те же бандиты, только официально зарегистрированные. Генка, ты сам-то чем занимался?

– Да, Ген, тебе же поручили гостью за попку щипать, – вмешалась Таисия. – Ир, мы его на рынке теребим, а он молчит, как партизан. Может он вообще с ней… того?

– Скажешь тоже! Я, извините, Ир Семённа, поглядел на вашу сестрицу и понял, что этим её не обидеть. Поэтому действовал иначе: «Вы приехали младшей сестрёнке помочь?»

– Ой, Генка, ударил по самому больному! Теперь ты для нее враг номер один!

– Еще бы! «Вы до таких лет дожили, а убирать за собой не научились». И с Эллой Маркаровной перемигивался.

– Да, Ирка, обменялись мы с ним страстными взглядами. И в гости я его громким шепотом звала.

– Ира, я, как восточный человек, должен был его зарезать. Как сдержался, послушай! Говорю: вон Майя Станчиц, молодая симпатичная, мигай ей!

– Ты что, она приличная девушка, нашей театральной жизни не поймет, смутится и обидится.

– А она, между прочим, в нашем театре участвовала, – вступила Таисия. – Да не гомоните вы так, я только начало расскажу, а потом вы добавите. Думаешь, будет эта чёрт Катька дома сидеть, пока Гена над твоими родственниками измывается? Да я еще ей сказала, что в музыкалке настройщик работает, и у меня от него голова раскалывается. Она явилась к вашей приличной Майе. Представляешь? Ну да, культурная еврейская девушка. Библиотека, рояль, салфетки, манеры. Ни послать, ни глаз подбить. И наша Катя, которая матом не ругается, она на нем разговаривает. Явилась к ней: ах, какой рояль, это же Беккер!

– Что, действительно Беккер?

– Надо думать, не «Красный Октябрь», проконсультировалась. Навязала ей настройщика. Та: мне на работу, да соседи будут возражать. Эта: я подежурю, с соседями договорюсь, а Ираида уже согласна. Та: хорошо бы, мы тут заседание клуба любителей искусства собираем, памяти Коневича. Эта: а что, он умер? Какая неприятность!

– Что, в самом деле, так сказала?

– Это для прикола, она без этого не может. А про Коневича у нас каждая собака знает. Ну, явилась в чужой дом, настройщика привела. Он по клавишам барабанит, она чебуреки жарит…

– Почему чебуреки?

– А она всегда чебуреки жарит, когда с Геной подерется. Он их терпеть не может.

– А в чужом доме-то зачем?

– Да по инерции. Потом спохватилась, а их уже полведра. Стала настройщика угощать. Из свиного фарша… еврея…

– А он что?

– Да ничего, ел. Она ему за это время сплела трогательную историю, что она незаконнорожденная дочь Майиного папы, и что они каждый месяц первого числа ездили с бедной мамой в Уремовск за пособием от блудного отца, и Майина мать дарила ей что-нибудь из старых вещей дочери. А она глядела на этот рояль и страстно хотела научиться играть. Рояль этот, кстати, Майя вместе с квартирой у Левиных купила. Он на этом месте с XIX века стоит. Ну, настройщик стал дальше барабанить, а она по соседям пошла. Всех угощает культурно, будто в самом деле дочка Станчицев: «Майя Александровна приносит извинения за причиненные неудобства. Примите это угощение в знак прощения…» Соседи угощаются, говорят «что вы, что вы, искусство – это святое!», хоть головы у всех болят. Вот, Консуэлку умудрилась даже на литературный вечер пригласить…

– В чужой дом?

– Да, Катька у нас такая. Вечером собрались любители Коневича… Дальше, наверное, Консуэлка расскажет…

Это полное имя Эллы – Консуэло. Кроме Таисии, ее никто так не звал. Элла замахала руками:

– Таисия здорово рассказывает, пусть говорит!

– Таиска, ты с ними тоже заседала?