Утомленные вином

Джек Лондон был одним из первых американцев, который сделал прибыльную карьеру исключительно сочинением книг. С 1900 года он выпускал по две-три книги в год: сборники рассказов, повести.

В 1904 — начале 1905 годах писатель перенёс состояние душевной депрессии, разочарования и отвращения к жизни, к успеху и к славе, связанное с уходом от семьи и затянувшимся разводом.

«Болезнь» была преодолена только в июле 1905 года.

В том же году Лондон поехал в командировку в Корею на русско-японскую войну. Вернувшись, женился на подруге бывшей жены Чармейн Киттредж.

С величайшей тщательностью скрывал Лондон от всех периодические приступы депрессии.

Случались они редко — самое большее пять-шесть раз в год — и не успевали превратить его в маниакально-депрессивного больного, каким зачастую является человек творчества.

Возвращалась прежняя болезнь: ведь «заболев пессимизмом», алкоголик вынужден пить еще больше.

«Когда эти приступы нападали на него, он мог… блестяще отстаивать право человека покончить с собой».

1907–1909 годах Лондон совершил морское путешествие на построенной им по собственным чертежам яхте «Снарк».

Но став даже широко известным писателем, продолжал пить как раньше, пытаясь побороть очередной приступ меланхолии.

«Теперь он начал пить помногу, — писали Т. И. Ревяко и Н. В. Трус, — не для того, чтобы вызвать приятное ощущение, но чтобы заглушить боль.

Но было ещё кое-что… его мучил страх, что он сойдёт с ума. Мозг его был слишком истощён, чтобы работать… И потом мать — он был убежден, что она не совсем нормальна. Это ещё больше пугало его».

«Будучи стопроцентным безнадёжным холериком, — писал В. Бадрак, — и притом совершенно беспомощным в быту, все свои решения Джек принимал тотчас, практически не раздумывая ни секунды.

Он чудовищно легко поддавался эмоциональным навеиваниям со стороны, и потому легко становился простой и бесхитростной добычей для многих деляг».

Депрессии Джека Лондона сменялись гипоманиакальными состояниями.

По мнению некоторых исследователей, под конец жизни у него появились бредовые идеи преследования, о чём имеются глухие упоминания в его письмах.

В молодости, нанимаясь на судно, Джек иногда попадал в сферу «сухого закона», который длился до первой стоянки.

Когда же приобрёл собственную яхту, то выпивкой распоряжался по своему усмотрению.

«Разумеется, я пил… Работая за пятерых, я считал себя вправе выпить. Алкоголь нужен человеку, работающему сверх сил».

Проживая на своей ферме в Лунной Долине, Джек Лондон продолжал систематически пить.

«Мой распорядок исключал алкоголь только утром: первый стакан я выпивал, лишь окончив свою тысячу слов.

После этого и до обеда я уже не считал стаканов и был все время под хмельком. Перед ужином я снова подкреплялся.

Старая история! Чем больше я пил, тем больше мне было нужно для достижения желаемого действия.

Вскоре меня уже перестали удовлетворять коктейли. Мне было некогда возиться с ними, да и желудок мой столько не вмещал.

Виски действовало куда сильнее. Его требовалось меньше, а результат был ощутимее.

Теперь мою предобеденную порцию составляло пшеничное или ржаное виски, смеси выдержанных вин, а в конце дня — виски с содовой».

Писатель постоянно искал причины для выпивки.

«Предлогом, — говорил он сам¸— могло служить что угодно: милая компания, легкое раздражение, вызванное разговором с архитектором или с вороватым каменщиком, строившим сарай; гибель любимого коня, распоровшего брюхо о колючую проволоку, приятные вести из редакции, полученные с утренней почтой…

На ловца и зверь бежит: повод находился всегда. Властное желание выпить определяло все».

А вот один из примеров рационализации. Каким способом можно во время путешествий планировать свой маршрут?

По Лондону только так: «Приехав в любой городок, я ставил лошадей на конюшню и оттуда, не заходя еще в гостиницу, спешил в пивную. Прежде всего выпить — этого хотелось ужасно, но была и деловая причина: получить информацию».

Тут же следовал совет старожила: «Виски опасно, но не менее опасно и многое другое! Да, кое-кто умирает от виски, но разве не может случиться, что у рыбака перевернется лодка и он утонет? А с бродягами не бывает ли несчастных случаев: попал под поезд — и готово! Если делать все с умом, тогда не страшны ни ветер, ни море, ни поезда, ни пивные! Люди пьют, пей и ты, только соблюдай осторожность!»

«Писатель, — писал О. Г. Веленский, — поселился в уединённом ранчо в горах, избегал общения, страдал циркулярной формой шизофрении с переходом в параноидную, что, однако, почти не отразилось на его творчестве…»

Но со столь категорическим утверждением вряд ли можно согласиться.

«С 1916 года, — писал И. Стоун, — здоровье его расшатывалось всё сильнее; участились… периоды душевной депрессии, когда великолепная воля к жизни почти совершенно покидала его; цикл настроений начал проходить ускоренным темпом.

Становилось всё труднее выжимать из себя ежедневную тысячу слов… Болезнь заставляла его пить, пьянство усугубляло болезнь…

Его болезнь стала принимать острую форму, но он не желал бросить виски хотя бы на время, пока не вылечится.