Утомленные вином

В момент, когда победа старика близка, его лодку окружают акулы и терзают тело рыбы до тех пор, пока от нее не остается голый остов.

Безрадостная мораль повести‑притчи — в самом ее тексте: человек в своем поединке с бытием осужден на поражение.

Но он обязан вести борьбу до конца.

Сантьяго понят только одним человеком — мальчиком, его учеником. Когда‑нибудь мальчику улыбнется удача.

В этом — надежда и утешение старого рыбака. „Человека можно уничтожить, — думает он, — но его нельзя победить“.

Когда старик засыпает, ему снятся львы.

Такие суждения о жизни, о жестоком мире и месте человека в нем снискали Хемингуэю репутацию философа, проповедующего новый стоицизм».

За «Старика и море» писатель получил Пулитцеровскую премию.

В том же году Хемингуэй начинает работу над автобиографической книгой о Париже 1920-х годов «Праздник, который всегда с тобой», которая вышла после смерти писателя.

Он продолжал путешествовать и в 1953 году в Африке попал в серьёзную авиакатастрофу.

В 1954 году Хемингуэю присудили Нобелевскую премию по литературе «за повествовательное мастерство, в очередной раз продемонстрированное в „Старике и море“, а также за влияние на современную прозу».

В своей речи при вручении премии А. Эстерлинг, член Шведской академии, назвал Хемингуэя «одним из самых значительных писателей нашего времени».

Высоко оценив последнюю повесть писателя, он сказал, что «в этом рассказе, где речь идет о простом рыбаке, перед нами открывается человеческая судьба, прославляется дух борьбы при полном отсутствии материальной выгоды… это гимн моральной победе, которую одерживает потерпевший поражение человек».

По состоянию здоровья Хемингуэй не смог присутствовать на церемонии вручения премии.

«Творчество, говорил от имени писателя в его нобелевской лекции, которая была прочитана американским послом в Швеции, Д. Кэбот, — это в лучшем случае одиночество…

Писатель растет в общественном мнении и за это жертвует своим одиночеством.

Ведь писатель творит один, и, если он достаточно хороший писатель, ему приходится каждый день иметь дело с вечностью — или с ее отсутствием».

Только через два года Хемингуэй на короткий период почувствовал облегчение, но вскоре у него вновь начинается обострение болезни, и после кратковременной поездки в Европу в 1958 году он опять уединяется на Кубе.

Вернувшись на Кубу, Хэмингуэй продолжал ловить рыбу, писать и выпивать.

Как это ни печально, но выпивка давно уже стала неотъемлимой частью жизни знаменитого писателя. И чего стоит в этом отношении только одна его фраза о том, кого можно считать настоящим мужчиной.

— Мужчина, — уверял Хэмингуэй, — не существует, пока он не пьян. Надо пить как мужчина, а не как девушка в день первого свидания. Место избавления от печали — бар, а не литература…

«С утра, — вспоминал один из исследователей жизни писателя, — имеет привычку пить мохито — ром с лимонным соком и мятой, а к вечеру переходит на дайкири — ром с толченым льдом.

Кроме этого, по утрам пьет кьянти, за обедом — вино».

«Он, — писал о Хэмингуее один из его биографов, — принес новую славу американской литературе; его любимые ромовые коктейли — мохито и дайкири — снискали еще большую популярность.

Хемингуэю никогда не сиделось на месте — он воевал, охотился на львов, акул и немецкие подводные лодки, летал на самолетах, горел в огне, попадал во всевозможные катастрофы, путешествовал по Африке, занимался боксом, катался на горных лыжах.

При этом всегда ухитрялся добывать выпивку, даже на фронте и во время сухого закона».

«Хемингуэй пил виски, — вспоминал Илья Эренбург. — Помню, ночью были морозы, а Хемингуэй оделся легко.

Я сказал ему, чтобы он оделся потеплее, а он похлопал себя по карману брюк:

— У меня топливо! — и показал две фляжки».

«Хэмингуэй, — рассказывал один из участников его партизанского отряда, — собирает свой отряд из французских антифашистов и партизан и движется впереди армии.

В числе первых входит в Париж: под предлогом освобождения бара устраивает марш-бросок на джипе из-за линии фронта на Вандомскую площадь и с криком „Всем — мартини!“ закатывает грандиозную пьянку».

В результате неумеренного пьянства у Хэмингуэя чаще случались нервные срывы.

Кончно, его пытвались лечть, но ничего путного из этого не вышло.

Так, во время перелета в Миннесоту Эрнст пытался открыть люк и выброситься из самолета.

Во время дозаправки на земле Хемингуэя силой оттаскивают от вращающегося пропеллера.

— Я, — как-то сказал Хэмингуэй в одном из интервью, — хочу объяснить, почему я пью. С утра пишу. Потом выпиваю и тогда немного отдыхаю. А иначе можно сойти с ума — ты не перестаешь думать о том, что дальше герой будет делать и что ответит она ему, а он ей…

— А что вы можете сказать о писательском труде? — спросил журналист.

— Я, — усмехнулся Эрнст, лучше скажу, что мешает этому самому труду. Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия…

В 1960 году Хемингуэй покинул остров и возвратился в небольшой американский городок Кетчум в штате Айдахо.