Утопия на марше. История Коминтерна в лицах

Троцкий был гораздо свободнее в своих суждениях, чем кто-либо еще из членов Политбюро, хотя и они неизменно облекались в марксистские мантии. Призывая французских коммунистов заранее готовиться к парламентским выборам 1924 года, он подчеркивал, что «их значение далеко выходит за пределы обычной парламентской механики». И тут же противопоставлял последней абстракции классовых сдвигов, которые можно было трактовать как угодно: «На этот раз во время выборов — в искаженной форме парламентского лжедемократизма — будет производиться глубокая перегруппировка сил и новая ориентировка общественных классов». «Буржуазия может надеяться выйти из финансового кризиса путем ограбления трудящихся классов города и деревни только в том случае, если проведение этой политики будет поручено ее радикальным и социалистическим приказчикам. В этом — смысл левого блока, идущего на смену национальному»[994]. За год до парламентских выборов Троцкий перечеркивал даже саму возможность «картеля левых», фактически поддержав тех лидеров ФКП, которые отказывались проводить в жизнь тактику единого рабочего фронта.

В то же время он прагматически рассматривал перспективу участия непокорных лидеров французских социалистов в мероприятиях, которые открывали Коминтерну путь к европейским народам. Весной 1923 года он высказался за участие их лидера Фроссара в работе Международной рабочей конференции во Франкфурте, в центре внимания которой находилась военная угроза, вызванная оккупацией Рура франко-бельгийскими войсками. Троцкий писал, что Фроссар, как и инициатор конференции немецкий независимец Ледебур, «при известных условиях могут явиться орудием разложения социал-демократов слева, при условии, конечно, дальнейшей беспощадной критики их со стороны национальных коммунистических партий»[995]. Излишне говорить, что такое понимание тактики единого рабочего фронта, которое делало ставку на саморазоблачение потенциальных союзников, не имело шансов на успех.

В конце лета 1923 года формирование антитроцкистской фракции в руководстве РКП(б) стало фактом. Вернувшись из отпуска в Кисловодске, коллеги по Политбюро слушали Троцкого все меньше и меньше, проводя перед официальными заседаниями фракционные встречи «семерки», где предрешался исход обсуждения ключевых вопросов. Оказавшись в изоляции, наш герой также начал подготовку к фронтальному контрнаступлению. Одним из его флангов стал Коммунистический Интернационал. Позже Троцкий именно в этой точке увидел начало его оппортунистического перерождения: «С осени 1923 года история Коминтерна есть история полного обновления его московского штаба и штабов всех национальных секций путем серии дворцовых переворотов, чисток сверху, исключений и пр. В настоящее время Коминтерн представляет собою совершенно покорный и всегда готовый к любому зигзагу аппарат на службе советской внешней политики»[996].

Первыми яблоками раздора между двумя фракциями в Политбюро стали хозяйственные трудности («ножницы цен») и деградация внутрипартийной демократии («засилье аппарата»). Для любого посвященного было ясно, что Троцкого шаг за шагом «оттирают» от реальной власти, предоставляя посты, имеющие скорее декоративное значение. Оказавшись не у дел, он увидел в обострении ситуации в Германии свой последний шанс для восстановления былых позиций в Политбюро. На заседании этого органа 22 августа 1923 года он солировал, заявив, согласно воспоминаниям Бориса Бажанова, что грядущая революция в этой стране откроет собой второй тур революции мировой, и призвал идти ва-банк: «Если германская революция удастся, капиталистическая Европа не сможет ее допустить и попытается раздавить ее силой оружия. Мы со своей стороны должны бросить в борьбу все наши силы, так как исход борьбы решит все. Или мы выиграем, и победа мировой революции обеспечена, или мы проиграем, и тогда проиграем и первое пролетарское государство в мире, и нашу власть в России»[997].

С этим были согласны все участники заседания Политбюро, хотя они и не поддержали предложение Троцкого о назначении календарного срока вооруженного выступления. «ЦК считает, что германский пролетариат стоит непосредственно перед решительными боями за власть», и этот факт был назван главной тенденцией текущей ситуации в стране. В резолюции была обозначена военная и экономическая помощь германским рабочим, предусмотрена соответствующая пропагандистская кампания в советской прессе. Для большей оперативности была создана особая комиссия по международным вопросам, решения которой не требовали дополнительного одобрения Политбюро.

^{Эфраим Маркович Склянский}

^{[Из открытых источников]}