Утраченное искусство бега. Путешествие в забытую сущность человеческого движения

За несколько мгновений до произошедшего мы мчались вперед, пытаясь догнать невероятно быстрого Робби Бриттона. Он был опытным и титулованным участником ультрамарафонов (Робби выиграл бронзу на чемпионате мира по суточному бегу в 2015 году), и мы понимали, что остальным соперникам будет сложно его обойти, однако и подумать не могли, что мы не успеем за ним на снегоходе. Он опережал остальных бегунов на многие километры, и нам нужно было добраться до финиша первыми, чтобы организовать ему теплый прием. Температура упала до –40 °C, так что ждать на холоде было бы не самым приятным занятием. Кроме того, я прикрепил к телу Робби датчики движения, чтобы анализировать динамику его бега во время марафона, поэтому старался держать его в поле зрения.

Снегоход постоянно буксовал и в какой-то момент начал проваливаться под снег. Я ускорился, надеясь вывести его из заноса, однако избежать падения не удалось, и в итоге я оказался под толстым слоем снега, загруженным под завязку снегоходом и Бреттом Рокосом, медиком марафона.

К счастью, помощь не заставила себя долго ждать, подоспев в лице директора марафона Криса Книга, который помог нам выкопаться из снега. Когда с меня наконец сняли снегоход и я увидел, что моя нога повернута в нужную сторону, мне ощутимо полегчало. Следующим испытанием было встать на ноги, однако попытка была встречена острой болью. Нога не выдерживала ни малейшей нагрузки, однако оставаться на холоде было нельзя. Мы сильно замерзли, и было срочно нужно ехать дальше. В любом случае мне необходимо было сделать свою работу. Решив не упоминать про услышанный хруст, я запрыгнул обратно в снегоход, и мы направились к финишу.

Мы приехали за полярный круг ради Ice Ultra – пятидневного забега на 230 километров по замерзшим равнинам шведской Лапландии, включенной в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в качестве последней точки Европы, нетронутой человеком. Условия трассы были диаметрально противоположны Амазонии. Здесь не было ни насекомых, ни змей или других ядовитых тварей. Беспокоиться о каких-то экзотических растениях также не приходилось. Мало что могло пережить столь суровый мороз. Вокруг простирался красивый холмистый снежный пейзаж, грозящий переохлаждением любому отчаянному бегуну, решившему на мгновение остановиться и насладиться видом.

Я был здесь впервые и перешел в режим выживания, глотая обезболивающее и убеждая себя, что с моей ногой – которая вполне могла быть сломанной – все не так уж и плохо. Впрочем, все это не умаляло важности сделанных мною открытий. По иронии судьбы самое главное из них было связано с тем, что я только что испытал на себе во всем его безжалостном проявлении: ударное воздействие.

Среднестатистический человек не умеет передвигаться по льду или снегу. Жителям относительно теплых стран редко выпадает возможность потренироваться в подобных условиях.

Как только забег начался, стало понятно, что для большинства участников ландшафт был непривычным. Бо́льшая часть участников, за исключением Робби, который сразу же вырвался вперед, начали забег довольно осторожно, подобно человеку, нерешительно пробующему ледяной ручей пальцем ноги, вместо того чтобы сразу нырнуть в него с головой.

Как я ранее наблюдал это и в Амазонии, в среднем они побежали в более высоком темпе, чему, вероятно, было две причины. Во-первых, мозг, желая получить больше данных от ноги, буквально заставлял спортсменов чаще касаться земли, чтобы быстрее понять, как справляться с незнакомым рельефом. Во-вторых, когда наша нога приземляется на поверхность вроде льда, на которой можно легко поскользнуться и упасть, мы автоматически переходим на более частые и более легкие шаги. Инстинкт самосохранения берет верх.

Многие тренеры традиционно советуют своим подопечным бегать словно по тонкому льду, чтобы свести к минимуму ударное воздействие. Удар ноги о землю при ее приземлении является одним из ключевых факторов утомления и мышечной дегенерации, а также главной причиной травм. В теории, если свести этот удар к минимуму, удастся бежать дольше и с меньшим количеством травм.

Если рассматривать наш скелет в качестве поддерживающей конструкции, к которой крепится все остальное, тогда необходимость беречь ее от удара кажется вполне логичной. Вместе с тем чем больше я рассматривал тело в качестве эластичной системы, где наши кости плавают в море напряжения, из которого мы извлекаем упругую энергию, тем больше убеждался в том, что столь сильно порицаемый «удар», возможно, нам вовсе никакой и не враг.

В Арктике я обратил внимание, что легкий бег с минимальным ударным воздействием, пролегающий по снегу (поверхности, которая при приземлении на нее почти не дает отдачи) или по льду (по которому приходится увеличивать темп бега, чтобы не поскользнуться), приводит к одному и тому же результату: полной потере динамики движений.