Утраченное искусство воспитания. Чему древние культуры могут научить современных родителей

Всю работу по дому я делала во время ее дневного сна или после ее вечернего отбоя. Я убирала гостиную и кухню, стирала и частично готовила завтрак и обед на следующий день, чтобы не торопиться утром. По выходным мы ходили в зоопарк, музеи и на игровые площадки. Посещали праздничные мероприятия в парках и работали над поделками на Хэллоуин и Пасху. В дождливые дни притаскивали в гостиную игрушки, настолки, головоломки и развивающие пособия. Мне нравились эти занятия, потому что я верила, что они обогащают жизнь Рози, давая ей возможность получить самый разнообразный опыт. Фактически же они забивали ее время, держали от меня подальше и отвлекали, чтобы она не сводила с ума.

Я рискую почувствовать себя плохой мамой, озвучив это, но… Если честно, мне никогда особенно не нравились эти «полезные дела». В «местах для семейного отдыха с детьми» мне было либо смертельно скучно, либо я чрезмерно раздражалась от шума, огней и хаоса. Я уходила из детского музея науки в полном изнеможении, на нервах и с ощущением, будто частица моей души умерла, когда я заплатила в буфете 10 долларов за кусок пиццы пеперони. В итоге, кстати, я сама его и ела, потому что Рози завопила мне в лицо:

– ФУ-У! Мерзкий СЫР!

Возиться с Рози дома в гостиной было немногим лучше. Иногда я была готова выколоть себе глаза, только чтобы не играть еще раз в принцесс Эльзу и Анну. Но я говорила себе: это то, что делает хорошая мать. Это то, что нужно Рози. Это хорошо для нее. Она этого хочет. Это ей помогает.

Звучит знакомо?

А что если существует более легкий, эффективный – и более приятный! – способ общаться с ребенком?

Но время, проведенное с Марией и Терезой в Чан-Каяле, заставляет меня задуматься: что если все эти устоявшиеся представления о том, что делает и чего не делает хорошая мать, с которыми я так ношусь, – полная чушь? Что если наш до отказа забитый график занятий на самом деле работает наоборот и только уводит от желаемой цели? Что если вся эта полезная деятельность не делает нас счастливыми (и не сделает в будущем), а лишь ухудшает поведение Рози и усложняет мою жизнь? Не подрывают ли все эти занятия внутреннюю мотивацию Рози к сотрудничеству в семье и желание быть частью команды? Не разъедают ли ее уверенность в себе и понимание самой себя? И есть ли более простой, эффективный и приятный способ проводить время с ребенком?

* * *

Сюзанна Гаскинс больше 40 лет изучает систему воспитания детей у народов майя. Она психолог-антрополог Северо-Восточного Иллинойсского университета Чикаго. Каждый год она проводит несколько месяцев в Чан-Каяле, наблюдая за семьями и опрашивая родителей. Сюзанна хорошо знает семьи в деревне. А они хорошо знают ее.

Когда Сюзанна жила здесь в начале 1980-х, она сама была мамой годовалого мальчика, а потому сразу заметила разительное отличие между родителями-майя и своими чикагскими друзьями с детьми. Майя не чувствуют необходимости постоянно развлекать своих детей или играть с ними. Они не обеспечивают их бесконечным потоком мультиков, игрушек и заданий. Словом, родители-майя не играют в принцесс, сидя на полу, и не проводят выходной в детском музее, чтобы доесть за чадом кусок пиццы за 10 долларов.

Сюзанна называет эти занятия детоцентрированными. То есть они предназначены исключительно для детей, и взрослые не стали бы в них вовлекаться, не стань они родителями. Сюзанна считает, что майя не видят необходимости в детоцентрированных занятиях – если не во всех, то точно в большинстве из них.

Вместо этого родители с Юкатана дарят детям гораздо более богатый опыт, которого не получают многие их западные сверстники, – опыт реальной жизни. Майя просто приглашают малышей в свой мир и предоставляют им полный доступ к жизни, включая работу.

Взрослые занимаются повседневными делами – шьют, убирают, готовят, кормят скот, строят дома, ремонтируют велосипеды и автомобили, заботятся о семье. И дети играют рядом и наблюдают за всеми действиями. Эти события из реальной жизни не только развлекают, но и обогащают, социализируют. Они, по сути, и есть инструменты обучения и развития – тела, мышления, эмоционального интеллекта.

Детям предлагают подбежать, чтобы понаблюдать и поучаствовать, если их помощь понадобится (2). Ребенок постепенно учится плести гамаки, ухаживать за домашней птицей, готовить в подземной печи тамале или ремонтировать велосипед.

Этот тип обучения я вижу в Чан-Каяле повсюду. Как-то днем Мария начинает мыть кукурузу – необходимый шаг в приготовлении маиса для лепешек. Суть процесса в многократном ополаскивании кукурузы пресной водой. Наклонившись над синим тазом, Мария перемешивает сухие желтые ядра в прохладной прозрачной воде, которая громко плещет. И сразу же две младшие дочери, Алекса и Гельми, подбегают посмотреть. Мария сливает воду и просит Гельми помочь.

– Иди открой воду в шланге, – говорит она 9-летней девочке. Та бежит к крану. Всё это время маленькая Алекса наблюдает за мамой и старшей сестрой.