Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

Большая часть XVII века прошла под знаком политических и военных конфликтов; вершиной их стала казнь в 1675 году девятого гуру Тегх Бахадура. Его сын и преемник Гобинд Сингх добавил в «Ади Грантх» писания своего отца и вскоре после его смерти, после многих лет борьбы с Моголами, своей властью пресек династию гуру-личностей, объявив, что вечным гуру сикхов отныне станет писание. Оно получило новое название, «Гуру Грантх Сахиб» («Гуру-книга сикхов»), поскольку воплотило в себе дух Десяти гуру. Сикхи расширили значение слова гуру: теперь оно означало не только вдохновенного учителя, но и дух, вдохновлявший всех гуру, который сикхи и поныне ощущают в их писаниях. Таким образом, как объясняет один ученый сикх, почитание книги – не «идолопоклонство»: «Не было десяти разных гуру. Гуру – всегда один и тот же дух, и это дух Нанака. Он явился в десяти исторических личностях и наконец нашел себе постоянное пристанище в слове Божьем – “Гуру Грантх Сахиб”»[1395].

«Гуру Грантх Сахиб» обитает в собственном доме под названием Гурдвара, то есть Золотой Храм: книга лежит на подушке, под балдахином, завернутая в особое покрывало. Обращаются с ней почти так же, как индуисты с образами Шивы и Вишну, в которых видят присутствие божества. Перед входом в Гурдвару сикхи кланяются и снимают обувь, готовясь к встрече со святыней[1396]. В индуистской традиции божественное переживается главным образом через человека – риши или гуру – который очеловечивает божественное Слово и адаптирует его к потребностям учеников. Скорее всего, таким же образом передавали Слово Нанак и его преемники, правившие Пантхом. Но теперь их место занял письменный текст. Как индуисты обращаются к гуру за личным советом, так же и сикхи советуются со своим писанием в церемонии, называемой вак лао («принятие Слова Божьего»), которая проводится ежедневно, а также на свадьбах, инициациях и при наречении имени ребенку. Жрец, проводящий церемонию, открывает книгу на случайно выбранной странице и читает, начиная с первого стиха в верхнем углу левой страницы. Прочитанный вслух, этот стих считается божественным посланием, адресованным непосредственно к происходящему событию.

Однажды группа неприкасаемых попросила принять их в Пантх, но некоторые консервативные сикхи запротестовали. Они, однако, согласились посоветоваться с гуру. Книгу, как обычно, открыли на случайной странице, и жрец громко прочитал следующее:

И на недостойных изольет Он благодать свою, брат, если они спасут истинного Гуру. Высоко служение истинному Гуру, брат, и воспоминание божественного имени. Сам Бог предлагает благодать и таинственное единение. Мы недостойные грешники, брат, и все же Истинный Гуру привел нас к сему блаженному единству[1397].

Смысл божественного послания был очевиден. Для нашего западного ума, возможно, это лишь удачное совпадение; но в этой готовности положиться на волю «случая» сикхи видят способ избавиться от эгоцентризма и личных предрассудков, так сказать, освободить пространство для воли Божьей. Вак лао сикх совершает каждое утро – и видит в нем личное послание, над которым размышляет весь день. К вечеру ему становится понятно, что прорицание гуру так или иначе относилось к событиям дня[1398].

Несомненно, это очень отличается от западного акцента на интеллектуальной постижимости писания. Скорее, это индийская духовность мантр, бхакти и священных звуков. Сикхские писания обладают преображающей силой, только когда их читают вслух совершенно так же, как впервые произнесли их гуру. Как и индуисты, о слышании и воспроизведении Слова сикхи заботятся больше, чем о его семантическом значении; но, в отличие от индуистов, свою традицию истолкования писания они разработали совсем недавно – и, возможно, в результате западного влияния. Это напоминает нам о том, что современное западное понимание писания, берущее начало в Реформации, далеко от универсальности – и, быть может, и не должно универсализироваться[1399].

* * *