Утренняя заря

— Я бы хотел задать вашим подчиненным три вопроса и сразу же получить на них письменные ответы. Первый вопрос: что вы думали о службе в армии до призыва? как вас подготовили к военной службе в школе или в комсомоле? на кого или на что вы жалуетесь? Второй вопрос: кого вы считаете выдающимся деятелем венгерской истории? И третий вопрос: любите ли вы читать, и если да, то назовите вашу любимую книгу.

Капитан Ф. немного подумал, а потом сказал:

— Давайте попробуем. Как говорится, попытка не пытка. Только, разумеется, нужно будет перед этим объяснить солдатам цель эксперимента.

И вот в назначенный день в клубе собрали одну из рот. Все парни как на подбор — здоровые, рослые, плечистые. Когда мне наконец удалось разрядить напряжение в зале и среди солдат послышался смех, я начал задавать им свои вопросы.

Из полученных мною ответов получилась довольно любопытная мозаика. Я был очень благодарен солдатам за то, что они откровенны со мной. Не скрою, я был изумлен, узнав, что все до единого солдата роты, переступая порог казармы, не имели ни малейшего представления о том, что их тут ожидает. Виновны в этом их отцы и деды, из чьих рассказов у новобранцев сложилось неверное представление об армии, и в неменьшей мере «страшные» рассказы друзей, отслуживших уже в армии. Демобилизованные часто изображали из себя этаких отчаянных, разудалых парней, хотя на деле, за очень редким исключением, не были таковыми и даже ни разу не сидели на гауптвахте.

Из множества ответов на первый вопрос приведу здесь ответ только одного солдата, пришедшего в армию из далекого села:

«Перед отправкой в армию мои друзья, уже отслужившие в солдатах, сильно пугали меня армейской жизнью. Часто я удивлялся и думал: неужели у нас в армии на самом деле такие строгости? Как же я тогда смогу прослужить два года? Но тут я вспомнил, что мой отец тоже служил в армии, да еще в какое трудное время, — и ничего, выдержал. Расставание с домом и родными было тяжелым, но постепенно я подружился с товарищами, да и времени для грусти по дому у меня не оставалось. Теперь же у меня такое мнение, что все здесь ладно и хорошо. Я принял военную присягу и с честью, как подобает, отслужу положенное время».

Я невольно подумал о том, насколько легче пришлось бы этому парию, да и другим его товарищам, если бы они еще до призыва получили правильное представление о жизни современной Народной армии. Было бы хорошо, если бы допризывникам объясняли, что от них потребуют не только чисто мужских качеств, но и соблюдения чести, и социалистического самосознания.

В одном из ответов были написаны, например, такие слова:

«Человек, если он в солдатах, бывает неправ даже тогда, когда он на самом деле прав».

Любопытно то, что писавший это подчеркнул слово «человек» жирной чертой, точно хотел показать, что «человек» и «солдат» — совершенно разные понятия.

Ниже я нашел и само объяснение столь категоричному суждению, которое было сформулировано следующим образом:

«Больше всего мне бывает обидно тогда, когда со мной поступают несправедливо. Меня несправедливо наказали. Я хотел объяснить, как все произошло, потому что знал о готовящемся свинском поступке, но сам его не совершал. Однако меня никто и слушать не захотел: отругали и наказали. Правда, было это уже давно, но я до сих пор не могу забыть этого случая и простить несправедливости. Некоторые офицеры думают, что у нас нет совести, но это совсем не так. В этом отношении многое нужно менять».

Любопытно то, что на несправедливые действия офицера пожаловался только один-единственный солдат, хотя и другим было не занимать смелости и решительности.