Утренняя заря

На мой второй вопрос, кого они считают выдающимся деятелем венгерской истории, большинство солдат роты назвало Шандора Петефи. Трое солдат назвали Лайоша Кошута, двое — Миклоша Зрини и один — Ференца Ракоци. Почти никто из солдат никак не объяснил свой выбор, кроме двоих.

«Я назвал Петефи потому, — писал один из них, — что он сильно любил свой народ, сам стал одним из главных руководителей революции 1848 года и пожертвовал своей жизнью ради интересов родины».

«Я выдающимися деятелями в истории Венгрии считаю всех тех, кто пожертвовал своей жизнью за родину и за свободу, а таких людей в нашей истории немало», — так написал другой.

Задавая этот вопрос, мне хотелось выяснить, почему именно молодым солдатам нравится тот или иной исторический деятель прошлого и была ли для солдат история в школе обычным учебным предметом или благодаря совместным усилиям общества и средней школы она оказала действенное влияние на формирование их личности.

Самые короткие ответы я получил на третий вопрос. Большинство солдат назвало своей любимой книгой роман Гезы Гардони «Звезды Эгера». Но тут мне невольно пришлось задуматься над тем, почему молодежь интересуется в первую очередь романами Жюля Верна и Фенимора Купера, которые издаются у нас в серии для детей среднего и старшего возраста. Разгадку популярности этих книг я нашел тогда, когда заинтересовался тем, жители каких областей или районов их читают. И оказалось, что в основном это призывники из сельской местности области Сабольч-Сатмар, что подтвердило и знакомство с абонементными карточками в библиотеке.

Из современных венгерских писателей читаемыми оказались лишь книги трех прозаиков: Шандора Даллоша, Деже Дьери и Андраша Беркеши. Несколько человек назвали своими любимыми книгами «Старик и море» Хемингуэя и «Милый друг» Мопассана.

Большинство личного состава роты, хотя и несколько по-школьному, но сформулировали свое отношение к армии примерно так:

«Находясь в армии, мы чувствовали себя как бегуны в эстафете, когда одна группа сменяет другую. Скоро и я уступлю свое место молодому солдату, который будет охранять мир, а следовательно, и меня лично. Я же постараюсь создать счастливую семью».

Не жертва, а обязанность!

За ельником белеет длинное здание, дверь которого раскрыта настежь. Напротив двери, у стены, стоит преподавательский стол, а сбоку от него стойка, на которой висит большая схема, изображающая какой-то замысловатый механизм с множеством всевозможных колесиков, винтиков, шестеренок. У схемы стоит молодой офицер с указкой в руке. Это лейтенант А., отличный специалист по вождению танка.

В тот момент, когда я появился, лейтенант проводил опрос по пройденному материалу. Солдаты один за другим подходили к схеме и, взяв в руки указку, рассказывали, как действует рулевое управление.

Из ответа одного парня, судя по произношению, уроженца из Ниршега, я ничего не понял. Его сменили двое других. Эти солдаты отвечали довольно бойко и, судя по всему, неплохо разбирались в схеме.

Затем отвечал невысокий крепыш. Он выпалил все таким залпом, что я от удивления вытаращил глаза.

— Вы не только рассказывайте, но и показывайте нам все по схеме, — посоветовал ему лейтенант А.

Парень сразу же смешался, указка в его руке начала неуверенно ползать по схеме.

Лейтенант вызвал другого солдата поправить ошибку крепыша, а затем объявил перекур и, подойдя ко мне, сказал:

— У ребят память словно воск. Теоретически они знают весь мотор, а твердых практических навыков не имеют. Вот и приходится все время напоминать им об этом.

— А как обстоят дела с остальными? — поинтересовался я. — С какой подготовкой они пришли в армию? Я вижу, у них все обстоит благополучно, не так ли?

— Несколько человек… пришли из МТС, а основная масса впервые видит мотор в разрезе.

Я невольно подумал о том, что лейтенанту А. наверняка приходится немало возиться со своими питомцами.

— Товарищ лейтенант, по сколько часов в сутки вам приходится работать? — спросил я его.

— По десять — двенадцать, не считая практических занятий.

— А их сколько бывает в году?

— Сто двадцать — сто тридцать часов, причем половина этого времени уходит на вождение машины в ночных условиях.

— Это же огромная работа, приходится, видимо, многим жертвовать?

— То, что мы делаем, не жертва, а наша святая обязанность, — ответил мне лейтенант. — Настоящий офицер не может смотреть на свою профессию только как на возможность заработать себе на жизнь…