Утренняя звезда

— Господин учитель, — с недовольством поглядывая на дочь, сказал генерал, — вот уже скоро год, как вы здесь работаете, и за вами ничего дурного не замечено. А дела сейчас, не дай бог, какие делаются. Вот, изволите ли видеть, газета большевиков!.. — Он постучал пальцем по газете, в которой была напечатана статья, написанная Сосланом. — Васо Ираклиевич заверил меня, что вы — человек безупречный и горячо преданный императору. Такие преданные люди нужны нам. Сейчас очень неспокойно в Баку. Вот я и решил вас послать туда, сейчас требуется ваша помощь. Человек, к которому я думаю послать вас, расскажет, что нужно будет делать. А потом я, конечно, позабочусь о вашей судьбе.

— Я готов выполнить все, что вы прикажете, ваше превосходительство! — сказал Сослан, вытягиваясь в струнку.

Элизабет улыбнулась.

— Папа, а зачем ты надумал отсылать куда-то этого молодого человека?

Генерал, видимо привыкший исполнять все капризы своей избалованной дочери, смотрел то на дочь, то на Сослана. И наконец сказал:

— Идите, господин учитель, вас известят о дне отъезда.

Сослан, даже не взглянув на девушку, вышел из кабинета и прошел опять через многочисленные караулы…

…Васо Ираклиевич, к которому зашел Сослан, бросился к нему с расспросами. Он был сильно обеспокоен вызовом Сослана к генералу.

— Говори, скорее!.. Как? Что? Зачем?

— Не беспокойся, все в порядке! — старался успокоить его Сослан. — Дела складываются для нас, как будто, благоприятно. Генерал посылает меня в Баку усмирять рабочих! Необходимо только рассказать об этом Серго и посоветоваться с ним. Есть только одна маленькая загвоздка, — загадочно улыбнулся Сослан, — при нашей беседе с генералом присутствовала его дочь… и она, видите ли, не желает, чтобы я уезжал отсюда…

— Черт знает, что такое!.. Час от часу не легче!.. Может быть, тебе лучше уехать сейчас же, не дожидаясь повторных приказаний? — с тревогой спросил Васо.

— К сожалению, генерал пока не дал мне точных указаний, к кому я должен ехать, а то можно было бы выехать завтра, после встречи с Серго.

— Что же… что же нам предпринять?! — в раздумье проговорил Васо. — Подожди, Сослан, здесь, может быть, мне удастся хоть что-нибудь разузнать… Тогда решим, как быть!.. — Васо взял из стола какие-то бумаги, поправил галстук и вышел.

3

Приехав в Баку, Сослан прежде всего пошел по адресу, полученному от Васо, и предупредил подпольщиков о прибывших в Баку шпиках. Удалось быстро перебраться в более надежное место и перетащить станок, на котором печатались листовки. Сослан привез и передал товарищам письмо от Тифлисского партийного комитета.

После этого он отправился с письмом генерала к начальнику Бакинского жандармского управления — самоуверенному и свирепому человеку. «Зверь лютый», — говорили о нем рабочие. От него-то Сослан и узнал о готовящейся жестокой расправе с большевиками и революционно настроенными рабочими.

Выполняя поручение генерала, Сослану пришлось в течение нескольких дней принимать участие в подготовке к этой расправе. Но Сослан успел предупредить о ней партийный комитет.

Понимая, что дальнейшее пребывание его в Баку небезопасно, он сообщил генералу через начальника жандармского управления, что поручение его выполнено, и попросил разрешения навестить умирающую мать. Получив согласие генерала, Сослан отправился в родные края.

В подкладке тужурки у него было зашито письмо товарища Серго Орджоникидзе в Екатеринодарский комитет партии.

Вопрос о его поездке в Карачай был обдуман еще в Баку, при встрече с товарищем Серго.

Сослан понимал, что эта поездка рискованна для него, и все-таки тоска по родным местам, по семье была сильнее страха перед опасностью.

Через верного человека Сослану удалось известить о дне своего приезда Нанаша. Тот встретил его на станции и повез к озеру, окруженному дремучим лесом. Здесь должны собраться те, кого хотел повидать Сослан. Сослан сидел на берегу озера и задумчиво смотрел на целые стаи рыб в синеватой воде. Здесь никто никогда их не ловил, потому что рыба эта считалась несъедобной. По рассказам стариков, в озере когда-то утонул бедный пастух вместе со своими овцами. «С тех пор, — говорили старики, — вода в озере замутилась, рыба стала слишком жирной, а на поверхности воды плавает шерсть утонувших овец».

На берегу появился Алауган, тихо подошел к Сослану и сел рядом. Сослан очень обрадовался ему. Он любил Алаугана не только потому, что он был мужем его сестры, но и за справедливость и мужество. Алауган рассказал Сослану о своем счастье: у него родился сын! А если сын, — значит, ему должны выделить кусок земли… Только вот эта война… От нее и голод, и нужда, она и рождению сына не дает порадоваться…

А Сослан смотрел на зеленеющий лес, на причудливую игру солнца и думал о своем заветном. Наконец он сказал:

— Знаешь, Алауган, я пробую написать букварь на карачаевском языке. Если получится, — по нему смогут обучаться все наши дети.

— Э-эй, если б мой сын выучился грамоте! — воскликнул Алауган. — Да разве пустят моего сына на порог школы! — Алауган невольно сжал кулаки, будто угрожал кому-то.