«Уцелевший» и другие повести

– Ладно, приноси. В гараж заодно сходим, картошки принесешь, а то у нас почти не осталось. И половики настраивайся все вытрясать, а то я одна тут не справлюсь. – Ну, не может маман вот без всего этого! День рожденья у человека, а она – половики.

– И к Зое вечером зайди в библиотеку, она просила. У них там как раз сегодня предновогодние посиделки. Подарок у нее для тебя. Даже мне не сказала, какой…

Последние два года тетя Зоя дарила мне парфюмерные наборы для мужчин, потому что увлеклась сетевым маркетингом. Вот ведь отличная тетка – и как она на него подсела? Она с самого моего детства помнит про мой день рождения и всегда мне что-нибудь дарит. Они с маман сдружились, когда вместе начинали работать в нашей центральной библиотеке – маман бухгалтером, а тетя Зоя – простым библиотекарем. Последние несколько лет Зоя Павловна уже директор этой библиотеки, и я с этого очень много имею: беру любые книги, которые мне захочется, и на сколько хочу, и меня там все знают. Но я к книгам всегда хорошо отношусь, даже обложки на них надеваю, чтоб не испачкать.

Маман дожевывает и смотрит на часы.

– Во сколько тебе сегодня на работу?

– Ну, после обеда, часам к двум…

– А времени уже второй час. Все, закругляйся. – Она у меня сама никогда не опаздывает. В школу меня всегда по полчаса будила и бесилась при этом, что я встать никак не могу.

Я доедаю и по привычке несу свою тарелку в раковину.

– Оставляй все, я помою! – машет на меня рукой маман и выходит со мной в темную прихожку.

ДУЭТ ПРЕСТАРЕЛЫХ ЖЕНЩИН

Бабаня вышаркивает к Бирюку и его матери из зала. Одновременно мать включает в темной прихожке свет, чтобы Бирюку было удобнее одеваться, разворачивается к зрителям и начинает петь:

О, мой сынок совсем уже взрослый,

Ромочка мой, кровиночка моя!

Дождусь ли я когда-нибудь

Внуков от него

Или так и умру,

Не услышав детский смех

Маленького родного существа?

Пока поет мать, старуха, закрыв глаза и улыбаясь, покачивается в такт из стороны в сторону, а затем, открыв глаза, вступает сама:

Мой сынок не умер, а стал внучком –

Я вижу те же глаза, слышу его голос…

Я Господа Бога на коленках молю:

«Ты меня возьми, только моего внучка

Спаси и сохрани!»

Абсолютно неожиданным движением старуха запрыгивает на деревянную этажерку для обуви. Из-за низкого роста она оказывается лишь ненамного выше матери. Обе они теперь смотрятся как-то монументально. Протянув руки к зрителям, они продолжают петь уже вместе:

Господи Боже, спаси и сохрани

Нашего Ромочку, нашего мальчика!

Наставь его на путь истинный

И дай ему простого человеческого счастья!

Окончив петь, мать стоит, по-прежнему вытянув руки вперед с восторгом на лице, а старуха роняет голову на грудь и закрывает глаза, но уже через мгновение, с непонятно откуда появившейся силой сама, выпятив зад, слезает с этажерки и, подойдя к Бирюку, снимает с себя простой алюминиевый крестик на грязно-белом шнурке и торжественно надевает его Бирюку на шею. Это ее настоящий подарок внуку на День рождения. Бирюк не ожидал этого и растроган до слез.

Действие 3

Акт 1

Снег-то как хрумкает, а?! Тишина, пар изо рта идет, и ветром его не сносит. Я вышел из маршрутки и иду со своими пакетами вдоль по улице Чехова на работу. Нет, ну это ж надо было улицу в такой глухомани назвать улицой Чехова?! Ладно бы, Полевая, или Школьная, или еще там какая-нибудь, а тут – Чехова!

А надобно вам сказать, что работа моя даже по меркам нашего города находится в тьмутаракани, в окраинном районе, где одни заводы, который называется Стрельцовка. Туда ездит только один маршрут автобуса раз в час и один нумер маршрутки. Такое ощущение, что, когда в Стрельцовку едешь, всех в лицо уже давно знаешь.

Да, водка что-то меня взяла… Чувствую прям – тепло так, хорошо! И мысли немного уже по-другому, и язык уже немножко не тот…

Очень я этот вот отрезок по пути на работу люблю. Город заканчивается, проезжаем так называемую центральную площадь Стрельцовки – и народец уже другой, другой, конечно, народец: лица простые, мужики часто пьяные, бабы толстые. Старух, опять же, много. Это вообще такой – неновый – район нашего города. На центральной площади почти все выходят, дальше еду один. Проезжаем пруд, начались деревенские домики. Детскую площадку около пруда какой-то депутат отгрохал… Нахера? Упс, извиняюсь… Нет, не люблю я все-таки днем пить: такое чувство постоянно свербит, что кто-нибудь заметит.

Ну и вот, вышел я, значит, из маршрутки и иду вдоль этого самого пруда с детской площадкой, а по другой руке у меня – деревянные дома. Улица Чехова, блин!

ДНЕВНАЯ АРИЯ БИРЮКА

Зритель видит Бирюка, весело хрумкающего по снегу, со спины. На главном герое глупая шапка, как у Жириновского, рыжая длинная дубленка, джинсы под ней и нечищенные с последней грязи тупоносые ботинки. Бирюк слегка подпрыгивает в такт словам и пытается немного размахивать пакетами в обеих руках, отчего бутылки погромыхивают.

Природа-Мать, ты – жизни колыбель.

Я так люблю твою простую ясность!

Ты – правды камертон. Я поверял опасность

В ночной раздрая час – тобой, круша постель.

Дуйте мне, ветры, в лицо!