Увечный бог. Том 2

Фейнт встрепенулась, застонала, открыла глаза и постепенно сосредоточила взгляд на ведьме.

– Я не умерла?

– Нет. Я только что вылечила тебя. Атри-седа тоже выжила. И принц. Твоя кровь пробила проход… хотя как твоя водянистая моча, которую ты называешь кровью, оказалась достойной в глазах Старшего бога, мне никогда не узнать.

– Что? Но как? Кто спас нас? Кто вытащил наружу?

Внезапно оттуда, где лежал Амба Валун, донесся кашель. Наперсточек покачала головой.

– Единственный, кому это было под силу, Фейнт. Один идиот с Чернопесьего Болота.

Дюжина менгиров, вырвавшихся из земли вокруг принца Бриса Беддикта, разрушили бруствер на шестьдесят шагов, повалив сражающихся солдат на дно траншеи; а горы земли и камней сыпались сверху, похоронив десятки воинов заживо.

Ве’гат Свища, решив избежать хаоса, перескочил через траншею и приземлился недалеко от места, где стоял форкрул ассейл. К’чейн че’малле в бою уже сломал алебарду и теперь держал в одной руке топор с двумя лезвиями, а в другой – фальшион.

Форкрул ассейл стоял с вытянутым, будто от боли, лицом, с откинутой головой, зажмурив глаза и разинув рот. Когда к нему приблизился Ве’гат, форкрул ассейл никак не отреагировал. Два быстрых прыжка, и удар фальшиона рассек неподвижного Чистого между правым плечом и шеей. Лезвие прорезало грудь, и разбитые кости брызнули фонтаном осколков.

Второй Ве’гат последовал за собратом и теперь появился слева. Сразу после первого удара его тяжелый топор с одним лезвием врезался сбоку в голову ассейла, разбив ее на куски.

Форкрул ассейл рухнул кровавой грудой.

Свищ пытался развернуть своего скакуна – и тут две тяжелых стрелы просвистели между ним и головой Ве’гата и ударили второго Ве’гата в бок. Гигантская рептилия покачнулась и повалилась на землю, кося задними ногами воздух.

– Назад! В сторону!

К’чейн че’малле помчался вдоль бруствера – пятнадцать, двадцать шагов, а потом, развернувшись, врезался в толпу солдат Коланса в первой траншее. Взмахнув клинками, он прорубил проход на другую сторону.

Пики били в броню, защищавшую ноги Свища, но Ве’гат уже взбирался на то, что осталось от переднего бруствера.

Свищ огляделся в поисках принца… или хоть какого-нибудь офицера… но со всех сторон царил хаос.

Брис погиб? Узнать никак нельзя.

Но Свищ видел, как летерийские солдаты, подняв головы, следили за его передвижениями через линию столкновения войск, следили, как Ве’гат расчищает путь от противника ужасными ударами оружия.

Они смотрят на меня.

Но я ничего не знаю.

Дурак! Ничего, кроме жизни на войне! Оглядись: реши, что можно сделать! Повернувшись в седле, он осмотрел склон слева и ряд укрепленных террас – и увидел, как с верхних рядов спускаются солдаты.

Но между ними и летерийцами… четыре траншеи. Нет, это невозможно. Мы потеряли треть армии, только на этой первой траншее!

Свищ снова повернулся к рядам летерийцев.

– Отходим! – закричал он. – По приказу принца, отходим!

И увидел, как по всему фронту летерийские солдаты, прикрываясь щитами, отходят, подбирая раненых товарищей.

Новая стрела просвистела совсем рядом. Выругавшись, Свищ ударил пятками в бока Ве’гата.

– Спускайся с гребня – вдоль фронта, отложи оружие и собирай щиты! А лучше подбери раненых – сколько сможешь унести!

Зверь соскользнул с насыпи, выпрямился, прячась за первым бруствером, и начал прокладывать путь через горы трупов.

Свищ во все глаза смотрел на ужасную бойню. Я помню городскую стену и того человека, и всех, кто пал рядом с ним… он сражался, сражался, пока его не задавили, не повалили, а потом был крест, а его прибили, а стаи ворон кружили, кричали и падали с небес.

Я помню старика на коне, который подобрал меня… и как он, выехав за ворота, обернулся, словно видел весь пройденный нами путь – кровавую дорогу, где я родился, где выжил.

Я помню этот мир. И других не помню.

Бравые солдаты, я ваш. Я всегда был ваш.

Контратака солдат Коланса из двух следующих траншей встретила нападавших сафинандцев и летерийцев лавиной железной ярости. Скатываясь по склону, по широким тропам и перелезая через брустверы, они врезались в строй болкандцев, как шипастый кулак. Сафинандцы, при всей своей дикой ярости, были недостаточно защищены доспехами против тяжелых пехотинцев, эвертинские солдаты не могли построить плотную стену из щитов среди сафинандцев.