Увечный бог. Том 2

Так вот оно и случилось в первый раз. И я б была согласна еще на тысячу, да не вышло. Погиб он через год у папаши на лесопилке – пришел срочный заказ для флота, по слухам, решили опять заняться картулийскими пиратами, дескать, у малазанских правителей прибыли падают или вроде того.

Никакие они были не пираты. Просто такое название для тех, кто не стесняется пограбить.

Могли бы быть и другие парни. Парней-то хватало. Только вот кому охота мять траву на острове, кишащем ядовитыми пауками?

Раллит, или Ральт, или как там тебя, я рада, что мы успели потрахаться, пока ты был жив. Рада, что хоть это у тебя было.

Как годы-то летят. Нечестно оно, вот что.

Я люблю тебя, Хеллиан. Неужто оно так трудно, взять вот эти слова да произнести вслух? И однако стоило Урбу их лишь подумать, как у него челюсть каменела, слово проволокой обмотанная. Тело под доспехами вдруг все в поту, сердце из груди выскакивает, а в глотке тошнотное чувство. Она еще никогда так здорово не выглядела. Нет, она просто прекрасна сейчас. И почему это не он пьянчужка? Мог бы выпалить тогда все то, что хотел, пьяные, они ж не стесняются. Вот только зачем бы он ей такой понадобился? Разве что и она была бы так же пьяна. Но теперь-то она совсем не такая. Взгляд чистый и все время такой живой, словно она наконец-то начала видеть окружающее, лицо тоже больше не вялое, она теперь, наверное, любого мужика способна заполучить, а на него и глядеть не станет.

Он твердо смотрел прямо перед собой, стараясь не замечать всех этих салютующих регуляров. Проще сделать вид, что их здесь нет, что никто на тебя не смотрит, так что им обоим можно просто покинуть армию и отправиться прочь, заниматься чем-нибудь необходимым, а никто ничего и не заметит.

Чужое внимание заставляло его нервничать, поскольку по-настоящему ему хотелось лишь внимания от нее. Хотя, обрати она на него внимание, он бы, пожалуй, сквозь землю провалился.

Я хотел бы заняться с ней любовью. Один-единственный раз. Прежде, чем умереть. Я сжал бы ее в объятиях и почувствовал, что мир, плавно скользнув, принял наконец правильную форму, так что все стало бы замечательно. И я прочитал бы все это прямо в ее глазах.

Потом поднял бы взгляд… и увидел всех этих салютующих мне солдат.

Нет, это неправильно! Не поднимай взгляда, Урб! Сам-то себя слышишь? Идиот!

Непоседа обнаружил, что шагает рядом с Горлорезом. Воинского марша он как-то не ожидал и уже успел натереть босые ноги в потертых сапогах. Он сроду терпеть не мог печатать шаг, ударяя в землю каблуками, так что отдавалось по всему позвоночнику, а от необходимости задирать колени выше обычного быстро уставал.

Впереди он уже мог разглядеть конец, границу треклятого лагеря. Когда эти несчастные регуляры, вдруг ударившиеся в формальности, потеряют их из виду, снова можно будет расслабиться. Он-то уже успел счастливо позабыть все это дерьмо, те первые несколько месяцев службы, после которых ему удалось ускользнуть к морпехам, у которых дисциплина не подразумевала движения в ногу, расправленных плеч и тому подобной чуши. Где она означала лишь «делай свое дело и ни на что не отвлекайся».

Он вспомнил первых офицеров, с кем ему довелось столкнуться, и как их злили «Мостожоги» и тому подобные подразделения. Ленивые, безалаберные разгильдяи – в шеренгу выстроиться не сумеют, даже если от этого их жизнь будет зависеть, и никогда не знаешь, станут они выполнять приказ или просто командиру глотку перережут. Ну, не совсем так. Если приказ хорош и разумен, они его и выполнят со всем усердием. Если же приказ идиотский, такой, от каких солдаты лишь гибнут безо всякой нужды, так и выбор-то небольшой – или отказаться и быть наказанными за неподчинение, или потихоньку организовать кое-кому безвременную кончину на поле боя.