Узел

Коллежский советник поднялся к себе, быстро оделся, сунул в кобуру «браунинг» и побежал на квартиру Стефанова. Благо до нее было пять минут ходу. Приблизившись, Лыков на всякий случай переложил пистолет в карман пальто, предварительно поставив его на боевой взвод. Это его и спасло.

Едва он свернул за угол, как увидел рослого мужчину в бекеше. Тот стоял возле арки и курил. Алексей Николаевич двинулся к нему, но тот вдруг бросил окурок, рванул из кармана револьвер и выстрелил в сыщика. Видать, догадался, что это полицейский, и тянуть не стал. Лыков успел выхватить «браунинг», и в результате они пальнули друг в друга одновременно.

Лыков почувствовал удар, но почему-то в спину. «Черт, там второй, он зашел мне в тыл, подумал питерец».

Удар был такой силы, что коллежский советник упал на колени и чуть не потерял сознание от боли. А его противник повалился навзничь, дернул ногой и затих.

Превозмогая боль, сыщик вскочил, развернулся – и никого не увидел. Второй выстрелил в спину и убежал? Не сразу он догадался, что пуля бандита ударилась в фонарный столб и рикошетом угодила ему между лопаток. Питерец немного успокоился, приблизился к лежащему и нагнулся над ним, не убирая пистолета. В груди бандита, там, где сердце, дымилось отверстие. Лыков убил его наповал. Кто же это такой?

Алексей Николаевич быстро обыскал убитого и нашел целый арсенал: еще один револьвер, кистень, а в сапоге – нож.

Тут раздался топот, и из арки выбежал Стефанов с «наганом» в руке.

– А? Что случилось?

– Вы оказались правы, Василий Степанович: по вашу душу приходил.

Увидев трофеи, коллежский секретарь побледнел:

– Вот сволочи! Они меня выследили.

– Безусловно. Надо поставить караул у ваших дверей.

– А может, лучше сменить квартиру?

– Уж больно она удобная, – возразил Лыков. – Жалко отсюда съезжать. Потом, новое убежище тоже могут выследить. Лучше как следует охранять это.

Москвич вгляделся в питерца: румянец на щеках, глаза горят.

– Можно подумать, что вам все это нравится… – пробормотал он недоуменно.

– Как это может нравиться? Это я со страху. Думал, конец мне: всадили заряд в спину. А еще поживем…

Коллежский советник вынул свисток и дал сигнал «ко мне»: два длинных свистка, два коротких и снова два длинных. Ему отозвались, и с перекрестка прибежал седоусый городовой. Он узнал Стефанова (того, кажется, знала вся Москва) и откозырял ему:

– Здравия желаю, ваше благородие! Звали?

– Коллежский советник Лыков застрелил бандита, который хотел меня убить.

Городовой приветствовал питерца с еще большим почтением.

– Стань возле него и никого не подпускай, – приказал Лыков. – А мы сейчас телефонируем в участок и в сыскную, пусть пришлют труповозку.

– Есть!

Через полчаса в покойницкой Шереметьевской больницы сыщики разглядывали убитого. Из-за их спин с любопытством смотрел пристав Третьего участка Мещанской части штабс-капитан Богдзевич. Вдруг хлопнула дверь, и появился тяжело дышащий Запасов.

– Василий Степанович, Алексей Николаевич! Я как только узнал, сразу сюда. Как вы? Как это произошло?

Лыкову в эту минуту обрабатывали синяк на спине, а санитар выковыривал из пальто сплющенную пулю.

– Вот, Дмитрий Иннокентьевич, – сказал он. – Ударило так, что я чуть не помер с перепугу. А оказался рикошет всего-навсего.

– Ничего себе всего-навсего! – возразил жандарм. – У меня товарищ так погиб в Праге[22] в прошлом году. Прямо среди бела дня, на вокзале. Пуля угодила в стену, отлетела – и ему в висок. Через сутки умер. Хороший был товарищ…

Их перебил Стефанов. Он перевернул покойника на живот и воскликнул:

– Не может быть!

– Знакомый ваш, Василий Степанович? – обрадовался Запасов. – Идентифицировали?

– Со всей определенностью, – подтвердил тот. – Татуировка приметная: черт играет на тальянке. Знаете, кого вы застрелили, Алексей Николаич? Самого Митьку Бакалейникова, есаула из банды Савоськи. Помните, я рассказывал? Который лично убил двадцать шесть человек.

Все расступились и посмотрели на Лыкова по-особенному. Наконец подполковник сказал одобрительно:

– Ну вы даете, Алексей Николаевич. Это самый опасный в Москве бандит. Был.

– А теперь остывает, и ловить его не надо, – затараторил пристав. – На моем участке зверствовал, стервец. Представляете – хлористым цинком людей травил! Тех, кто не давал с чугунки воровать. Схватят беднягу, свяжут и яду ему в рот нальют. Мы три трупа таких нашли, доктор вскрыл – а внутри у них цинк, которым шпалы пропитывают от гниения. Как я за Бакалейниковым охотился, сколько раз засады делал… Спасибо вам от меня особо. – Помолчал и добавил: – А все-таки жаль, что не я сам.

Питерец усмехнулся про себя, а вслух заявил:

– Похоже, целили в Василия Степановича. За тот разгром, который он учинил железнодорожным ворам. Надо поставить караул у его дверей.

– Я распоряжусь, – разом сказали пристав и жандарм.

Они начали спорить, и победил жандарм.