Ужас из-за Грани (СИ)

Тихонько застонав, Эйнеке свалился обратно на жесткую мерзлую землю. Ушиб и без того ноющие колени, однако того даже не заметил. Жалобно заскулил – на иное сил не осталось.

Бой.

Ритмичные из раза в раз повторяющиеся удары. Они заставили Эйнеке стихнуть. Поднять голову и уставиться в черноту лесной чащи.

Барабан.

Это был барабан!

«Я должен идти туда – на звук», - сам себе сказал Эйнеке. Страх и отчаяние ушли на второй план – уступили тому немногому хладнокровному и разумному, что осталось в полуэльфе.

«Я должен выжить!» - говорило оно.

И Эйнеке подчинился. Встал. Снова и, несмотря на жидкий огонь, растекающийся внутри его не раз и не два сломанных костей. Боль и впрямь пробуждала силу. Не магическую, но все же полезную – пригодную. Эта сила заставляла задубевшее тело шагать – следовать за эхом барабанного боя.

На нетвердых ногах Эйнеке вступил под сень елей и сосен. Окунулся в сумрак густого хвойного леса. Тогда же стих ветер. Никакой жизни. Никаких птиц и зверей. Ни шороха, ни крика. Только непрекращающиеся удары там вдалеке. Это должно было насторожить, напугать, однако полуэльф продолжал идти. Он не чувствовал более ничего, никаких эмоций. Им овладело упрямое желание выжить – найти людей. Силясь хоть немного согреться, Эйнеке просунул ладони под рубашку. Спрятал их в подмышках. Тогда же невольно заметил нечто маленькое и твердое у собственной груди. Выпустил одну руку. Нашарил тонкую веревочку и кусочек дерева, подвешенный на нее.

«Идол!» - понял Эйнеке еще до того, как вытянул его из-под одежды.

Коротко глянул: никаких перемен. Все та же уродливая клыкастая морда, грубые черты, маленькие камушки глаз и вереница символов по нижнему краю. Чужеродной магии Эйнеке не ощутил. Впрочем, сейчас он не был уверен в том, что смог бы ее ощутить, даже если бы она кипела и клубилась вокруг амулета.

«Неважно! - отпустил идол, снова спрятал ладонь. - Сначала найду людей, потом разберусь с этим!»

Не один десяток шагов по неровному жесткому грунту. Нет ни следов, ни признаков жизни. Все еще нет. Бой барабана. Он стал ближе. Звучал почти громоподобно! Эйнеке прибавил ходу. Как смог – все же ноги слушались его едва-едва.

В мутном сером сумраке полыхнули искры. Послышались голоса – звучные, сильные, рокочущие. Эйнеке замер на границе густых, но невысоких зарослей. Прильнул к ближайшей сосне, скрываясь от чужих глаз. Большой костер – почти до самых верхушек молодых елочек, обрамлявших дальней конец открывшейся поляны. Шесть огромных камней – каждый высотой в полтора, а то и в два роста полукровки. Один – поменьше, плоский и относительно ровный – лежал между этими шестью. В пустотах между валунами вздымались еще более высокие, причудливо странные тотемы с ликами диких незнакомых богов. Все они были клыкасты и неприветливы на вид. У всех в глазницах горели потаенным светом камни. И знаки! Те же знаки, что и на идоле Бормотуна! Они украшали основания тотемов, и, кажется, обрамляли края лежащего камня.

Массивные фигуры в мехах, шкурах и масках. Один бил в барабан. Другие – около десяти рослых и плечистых мужчин – бились в танце: резком, гротескном. Движения их напоминали лихорадочные дерганья марионетки в руках неумелого кукловода. Последний и единственный, чье лицо не скрывала разукрашенная деревянная маска или меховой капюшон, стоял над плоским камнем. Грубой работы нож сверкал, отражая всполохи костра. Мужчина – судя по огромным клыкам и серо-зеленой коже – орк, поднял его высоко над головой. Закрыв глаза, он напевал что-то на жутком рычащем наречье.

Сверток.

Полуэльф с запозданием заметил нечто, лежащее на камне – прямо перед орком – под острием его ножа. Оно было маленьким, и от взора Эйнеке его скрывала оленья шкура. Эйнеке сощурился – уловил движение. Крохотная ручка на миг выглянула из свертка. Хватанула воздух. Сжалась и тут же разжалась. Хныканье. Его полуэльф едва различил за всем тем шумом, что царил над поляной. Смысл происходящего сложился в уме.

«Это ритуал. Жертвоприношение».

Желания выходить из укрытия у Эйнеке поубавилось, хоть и растекающееся от костра тепло манило его продрогшее и обмерзшее существо. Эйнеке не пугали чужие традиции. Эльфы – народ, среди которого он вырос – порой тоже прибегали к некоторым… не вполне приятным кровавым обрядам. Однако его пугала возможность оказаться следующей жертвой на каменном алтаре. Он не понимал орочьего языка и не знал сколь сокровенно для орков творящееся на поляне действо. Получить нож в грудь из-за недопонимания – не лучшая смерть!

«К тому же они могут быть… не слишком расположены к чужакам!» - подумал полуэльф, тихо отступая от зарослей. Здравый смысл советовал ему убираться немедленно и подальше. Плевать на тепло и костер! Свой разведет. И без чужой помощи справится! Как-нибудь…

Не торопись! - прошелестело в уме.

Эйнеке замер, одновременно и удивленный, и напуганный. Это был не его голос! Полуэльф это знал наверняка. Его собственный… он звучал иначе, даже в уме!

С-с-смотри! - прошипело властно. Оцепенение охватило полукровку.

Он…

Он смотрел.