«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

В качестве примера успешной острастки террористов иногда приводят Ливию. В середине 1980‐х считалось, что Ливия укрывает мусульманских активистов, ответственных за обращенные против США теракты в ряде стран. В 1986 году Штаты атаковали местного лидера, президента Муаммара Каддафи, с воздуха, и даже убили кого-то из его семьи – но сам он выжил. На следующее десятилетие количество приписываемых Ливии атак на США заметно уменьшилось. Однако и в этом случае есть причины усомниться в эффективности воздушных ударов. Согласно «Хронологии международного терроризма» RAND и Сент-Эндрюсского университета, в течение двух лет после этих атак число связанных с Ливией терактов против США даже возросло: пятнадцать в 1987 году и восемь в 1988‐м[662]. Ужаснейший из направленных на США терактов, в которых была замешана Ливия, а именно трагический взрыв рейса 103 Pan American World Airways над Локерби, который унес жизни 259 человек, произошел в декабре 1988-го. Как явствует из заявлений Каддафи в 1998 году, введенные против Ливии экономические санкции оказались эффективней военных мер. Обозлившись, что другие арабские страны не стали лоббировать отмену бойкота, он разорвал с ними всякие отношения[663]. Но достоверных свидетельств, что он и другие спонсоры международного терроризма испугались американских демонстраций военной мощи, все-таки нет.

В некоторых случаях, правда, возможно, что одни террористы пугали других: масштабы разрушений иногда бывали так велики, что даже слишком наглядно показывали, что именно может значить это символическое насилие. После того, как Тимоти Маквей воплотил в жизнь кровавый образ из «Дневников Тёрнера», взорвав в 1995 году федеральное здание в Оклахома-Сити, насилие со стороны христианских ополчений в США заметно пошло на спад. Или, после того как в 1994 году Пол Хилл убил врача во Флориде, преподобный Майкл Брей говорил, что активистским кругам нет нужды делать что-то подобное. В 2009‐м Брей хотя и одобрил убийство «абортника» доктора Джорджа Тиллера в Вичите, штат Канзас, Скотт Редер – убийца – находился вне его непосредственного круга общения. В иных случаях озарение настигало активистов на полпути, когда они уже готовились пустить в ход насилие. Ряд добровольцев ИГИЛ в Ираке и Сирии, когда их назначали на роль «живых бомб», вместо этого пытались бежать. Как рассказывал христианский активист Керри Нобл, которого отправили взорвать гей-приход в Канзас-Сити со всеми находившимися там верующими, перед тем как активировать бомбу и уйти, он на несколько минут присел на скамью и серьезно задумался, чего он этим добьется: «И я не видел ничего, кроме изувеченных тел и оторванных конечностей», – вспоминал он. Потрясенный и отрезвленный, он вышел из церкви; чемодан с бомбой остался при нем[664].

Искать компромисс

Третий способ реагировать на терроризм – противоположность двум первым, то есть победе над ним и внесению раскола в ряды террористов: он предполагает, что в некоторых отношениях активистам идут навстречу – как правило, по итогам неких переговоров. В этом смысле терроризм используется как козырь, чтобы добиться политических выгод. Считается, что именно такая позиция стоит за терактами смертников в палестинском конфликте, и вполне может быть, что их больше не будет, когда и если Израиль удовлетворит политические требования палестинцев. Что остается неясным – так это на сколь значительные уступки придется пойти, чтобы остановить взрывы: признание Палестинской автономии – позиция реалистическая, совершенная же ликвидация государства Израиль – нет. Одним словом, неясно, насколько эти требования радикальны. На мой вопрос, могут ли евреи и мусульмане гармонично сосуществовать в области, которую он называл Палестиной, лидер ХАМАС доктор Абдель Азиз Рантиси ответил, что могут, но только не при текущем раскладе. «Израильское владычество над палестинской землей», по его словам, неприемлемо, однако же оба сообщества смогут жить в мире, если ситуация переменится и территория перейдет к палестинским арабам[665]. «Наш народ примет евреев как желанных гостей», – заявил Рантиси, добавив, что не питает к ним ненависти как таковым и обязуется не притеснять их, «когда мы, арабы, окрепнем»[666]. Он надеялся на исход наподобие того, что имел место в ЮАР, когда Израиль, Газа и Западный берег соединятся, а вынужденным покинуть регион палестинцам дадут вернуться. Поскольку арабы составят в нем большинство, Рантиси согласился бы даже, чтобы такой объединенный регион управлялся демократически – но назывался бы уже не Израилем, а как-то иначе.