Ужас в музее

Судя по ряду намеков фон Юнцта, он непосредственно контактировал со служителями культа; уяснив это, я содрогнулся, вспомнив рассказы о его гибели. Он говорил об активном обсуждении современными сектантами вероятного облика Бога-Дьявола – существа, не виденного никем из людей (разве что безрассудным Т’йогом, но он так и не вернулся к соплеменникам). Подобные обсуждения шли вразрез с традициями древнего Му, где запрещалось не то чтобы говорить, но даже думать на эту тему. Шепотом, с благоговейным страхом, сектанты строили догадки о природе того существа, с которым мог встретиться Т’йог в ныне сокрытой морскими водами цитадели перед своим, вероятно, ужасным концом. Вся эта информация, поданная немецким ученым посредством намеков и недомолвок, взволновала меня сильнее, чем я мог ожидать.

Не менее тревожащими оказались догадки фон Юнцта насчет теперешнего местопребывания свитка с действенным заклятием против Гатанотоа, а также рассуждения о том, как и при каких обстоятельствах этот талисман может быть использован. Я пытался себя уверить, что это всего-навсего легенды, но сознание настойчиво рисовало картины вторжения в наш мир чудовищного бога и превращения человечества в подобие гигантского паноптикума, где внутри окаменевших фигур будет веками сохраняться сознание, беспомощное и бесполезное. Старый мистик из Дюссельдорфа имел препротивную манеру изъясняться с туманной многозначительностью, заставляя читателя отыскивать в сказанном скрытые смыслы, – неудивительно, что его книга была запрещена во многих странах как нечестивая, кощунственная и попросту опасная.

Меня буквально трясло от омерзения, но в то же время жуткий текст так захватывал и завораживал, что я не мог от него оторваться, пока не дошел до последней страницы. Репродукции узоров и символов, якобы восходящих к древней цивилизации Му, поразительно напоминали те, что я видел на цилиндре и свитке, а само повествование содержало подробности, предполагавшие некую взаимосвязь между этими преданиями и устрашающей мумией в экспозиции музея. Цилиндр и свиток – район Тихого океана – уверенность старого капитана Уэзерби в том, что зал, где нашли мумию, некогда был подземной частью циклопического сооружения… Сопоставив все это, я невольно возрадовался тому, что вулканический остров вновь исчез в пучине прежде, чем исследователи смогли туда добраться и выяснить, какие тайны скрываются под тяжелой каменной крышкой люка.

IV

То, что я узнал из «Черной книги», послужило своеобразной прелюдией к новостям и событиям, которые обрушились на меня весной 1932 года. Не помню точно, с какого момента меня начали всерьез беспокоить все учащающиеся известия о полицейских репрессиях против фанатичных адептов тайных религиозных культов на Востоке и в других частях света, но лишь в мае-июне я пришел к заключению, что повсеместно происходит взрывоподобный рост активности сотен дотоле державшихся в тени мистических обществ.

Вряд ли мне пришло бы в голову связать эти сообщения с намеками фон Юнцта или недавним ажиотажем вокруг мумии и цилиндра, если бы в описаниях ритуалов, вовсю муссируемых прессой, не обнаружилось удивительное сходство обрядовых действий у самых разных, разбросанных по всему миру сект. Особенно меня поразило одно имя, обозначавшее главный объект их поклонения и произносимое – на разный лад, но вполне узнаваемо – с неизменной смесью почтения и ужаса. Репортеры приводили следующие варианты: Г’танта, Танота, Тан-Та, Гатан и Ктан-Та. Тут не требовалась помощь моих теперь уже многочисленных корреспондентов-оккультистов, чтобы увидеть бесспорное родство всех этих вариантов с именем Гатанотоа, фигурирующим в книге фон Юнцта.

Были и другие тревожные признаки. Снова и снова при описании этих шабашей газеты упоминали некий «истинный свиток», которому приписывалось огромное, воистину судьбоносное значение. О том, кто – или что – является хранителем свитка, не было известно ничего, кроме имени Нагоб. И еще одно часто повторявшееся имя фигурировало в разных источниках как Тог, Тиок, Йог, Зоб или Йоб, – и в моем возбужденном сознании тотчас возникла связь с еретиком Т’йогом из «Черной книги». Имя это возникало в сочетании с таинственными фразами: «Это может быть только он», «Он видел Его своими глазами», «Он все сознает, но не может видеть и чувствовать», «Он помнит то, что было сотни веков назад», «Истинный свиток вернет ему свободу», «Нагоб хранит истинный свиток», «Потом он скажет, где найти Его».