Узлы

Лавина воды хлобыстнула по иллюминаторам, лайнер тряхнуло. Снаружи в дверь каюты врезался плечом Евграф Петрович Бабочкин, который шёл в раскоряку в гости. В руке он нёс кулёк конфет. В своей каюте его ждала Марианна Родионовна. Её лицо было зелено, глаза красны. Она впустила гостя и скрылась в туалетной комнатке. Евграф Петрович заглянул в иллюминатор, за которым бушевало море. Новая лавина воды ударилась с силой о борт, Бабочкин в испуге задёрнул шторку. Марианна Родионовна вышла, вытирая лицо полотенцем.

– Совсем худо? – спросил её Евграф Петрович.

– Худо, – ответила женщина.

– А я конфеток вот принёс… Я же как вы… тоже… диабетом страдаю… сахарным… Посему конфетки ем диетические…

– Да, спасибо, но куда ж сейчас мне конфеты?..

– Это верно… Не сейчас… потом… потом…

Марианна Родионовна села и моментально оплыла, натекла сама на себя, нагромоздилась грудью, руками, плечами, накренилась головой. Евграф Петрович Бабочкин испугался, что она потеряет форму, поэтому осторожно обхватил её за плечи. Море швыряло, качало и мстило. Бабочкин принял на себя функции стабилизатора качки и нежно убаюкивал Марианну Родионовну.

Откуда-то сверху доносился слабый голос диктора, он мешался с голосом моря. Там поэт пытался чувствовать. Перед ним лежал блокнот. Ручка давным-давно упала на пол и укатилась куда-то. Блокнотный лист был пуст. Поэт вслушивался в хрипящие звуки радионовостей, летящие из динамика смартфона.

– Вчера Нобелевский комитет опубликовал шорт-лист номинантов по литературе, которые в 2037 году могут лишиться своей премии. В список вошли: Бернард Шоу, Герман Гессе, Томас Элиот, Альбер Камю, Генрих Бёлль, Габриэль Гарсиа Маркес, Иосиф Бродский… Лишение премии будет транслироваться в прямом эфи… Ш-ш-ш-ш-ш…

Лайнер толкнуло, накренило. Смартфон свалился на покрытый тёмно-бордовым ковролином пол, задняя крышка отскочила, аккумулятор выпал наружу. Поэт вздохнул и принялся молча собирать детали воедино. Замигало электричество. В своей каюте лежала в исподнем Клавдия и смотрела на мерцающие софиты. На её левой груди покоился смартфон, экран которого послушно отображал фотографию жениха, её правая рука оглаживала промежность, экстаз не наступал, подступали слёзы.

В соседней каюте Иннокентий пытался совершить акт любви, но его взор мутился, и желание пропадало. Шея и ключицы влогерши покрывались смолистыми контурами блочных жилых домов, школ, магазинов, меж грудей стекали дрожащие на ветру деревья, на животе вычерчивалась сырая земля с клочками посеревшей травы. Иннокентий сбился с ритма, остановился, перевернул влогершу на живот и старательно вошёл сзади. Но совершив два толчкообразных движения, вновь обнаружил на её теле проступающие татуировки из собственного прошлого… То прилежно живописался далёкий сибирский городок. Мерклый, пропащий, срамный. Чернильные дома выстраивались в ряд, составляли кварталы и улицы, рассыпались, давая место другим зданиям. Иннокентий шёл знакомой дорогой. Из школы к дому. Наступал на жухлую траву, обходил набросок оголившегося перед соитием с зимой дерева, перешагивал через чёрные дыры луж.

Контуры чернильного мира налезали друг на друга, пихались за пазуху, скукоживались. Делалось страшно, и Иннокентий бежал прочь, по Невскому, вдоль канала Грибоедова, к Сенной площади… И белая ночь отливала свинцовым блеском. И обрушивались на Иннокентия все те люди, из его прошлого, из его, прости господи, родного города… Они тащили его, рвали на нём одежду и орали ему в рот:

– Ты пошто нас покинул?! Ведь ты такой же… как мы… Где не родился, там не пригодился… Петербург бесчувственный, словно кастрированный кем-то… Не гоже тебе там!.. Не гоже!..

Из-за спин прочих вылезала мамка и охала:

– Сынок, шапочку надень! В уши надует!.. Когда ж ты воротишься? Когда? Большой город… злой город… Возвращайся, а? Я тебе тут уже должность присмотрела! С дядей Володей договорилась! Помнишь дядю Володю? Он муж тёти Люси!.. Помощником по хозяйственной части у нас в администрации служит!.. И тебя возьмут! И тебя они возьмут!!! Будешь в тепле, в добре! А что там?! А где ты там? Ни кола ни двора…

– Я не могу… больше… Потом…

Иннокентий вызволил опавший пенис и опрокинулся навзничь. Влогерша уткнулась ему в грудь.