Узлы

75 февраля: Звонил Варваре. Ответил мужчина. Я спросил, кем ему приходится Варвара. Он обругал меня и выключил телефон.

76 февраля: Снова звонил Варваре. Снова ответил мужчина. Я снова спросил, кем ему приходится Варвара. Он обругал меня пуще прежнего. Электронный голос, сообщивший мне при повторном звонке о недоступности абонента, оказался суровее вчерашнего.

77 февраля: Позвонила Варвара. Сама! Я еле сдержался, чтобы не скончаться на месте. Она настоятельно просила меня забыть её номер. Потом отключилась. Я дышал в переполненную молчанием трубку. А после много часов лежал в ванне. Потом замёрз и вылез из давно остывшей воды. Отпаивал себя горячим чаем и жалел, жалел, жалел…

81 февраля: Я встречаю закаты и провожаю рассветы – всё сбилось, режимы бездейственны.

89 февраля: Знакомый путешественник прислал мне наводку на чрезвычайно дешёвые билеты на лайнер. Лайнер отправляется из Питера и идёт до какого-то германского порта. Пойду искать загранпаспорт. Есть вероятность, что моя мультивиза ещё не просрочена.

90 февраля: Я купил билеты. Еду!

92 февраля: В «Сапсане» спал, смотрел в окно и даже любил Россию.

93 февраля: Лайнер огромен. Бесконечное число кают, коридоров, лестниц, лифтов, палуб путают мои мысли. Подолгу ищу нужные мне пространства.

94 февраля: Пассажиров очень мало. Помимо меня не более 7-8 человек!

16 марта: Сблизился с Евграфом Петровичем Бабочкиным и Андрiем Скляренко. Славные люди. Коротаю с ними долгие часы за разговорами.

Слова закончились, кастелянша взгромоздилась на койку, притиснула вялое тело матроса к стене, просунула разорванный дневник под подушку и задремала. Матрос всхрапнул, покрутил головой, не разлепляя век, что-то апатично пробубнил и вновь сорвался в густое болото сна.

Волнения

Шторм случился ранним утром. Море взвыло, забилось в истерике. Жирные тучи набежали отовсюду и принялись напирать друг на дружку, выдавливая из своих разбухших тел мутные воды. Лайнер колыхался. Стабилизаторы качки отчаянно имитировали штиль, но тщетно. Завтрак не состоялся. Бранч прошёл спешно и тоскливо. Пассажиры энергично заглатывали еду, помышляя как можно скорее уединиться в своих каютах. И лишь Стрюцкий запивал тосты с клубничным джемом шампанским и был весел. После завтрака шторм усилился. Пассажиры закрылись в каютах. Степан Стрюцкий допил шампанское, испугался пустой бутылки и бросился на поиски единственного на всём лайнере работающего duty-free. Коридоры, лестницы, пролёты, переходы, коридоры. Фойе. Лифты. Каюты, коридоры, переходы, лестницы, каюты. Третья палуба, шестая, четвёртая, пятая… Стрюцкий повстречал матроса, официанта, повара, судового доктора. Но никто из них не смог ему помочь.

– Да мне и нужен-то всего один единственный магазинчик! Он работал! Работал ещё вчера!.. Я там был. Где он?! Ну где же он?! Там же буря! Как я в бурю и без всего?! Может, мне страшно… Или нет… Скучно! Я один что ли тут остался?! Эгегееееей!!! Магази-и-и-ин! – орал Стрюцкий и носился по коридорам.

Вдруг одна из дверей открылась. Из каюты выглянул Скляренко.

– Ти чого кричиш?17

– Магазин не могу найти! А там… буря! А мне бы чего выпить…

– Горілку будеш?18

– Конечно, буду… Мил человек… – обрадовался Стрюцкий и протиснулся внутрь каюты.

Через час стабилизаторы качки отчаялись, лайнер бесстыдно заболтало на волнах. В иллюминаторы врезались мощные лавины вод. Скляренко говорил:

– А ось я усі гадаю, де ж правда? Невже на землі її зовсім не залишилося?! Адже як все спритно перевернути можна?!19

Стрюцкий мял в пальцах шарик бородинского хлеба и отвечал:

– Да я ничего не понимаю в политике, веришь?! Да мне плевать на неё! И не хочу я там разбираться… нигде и ни в чём! Политики пусть разбираются… Может, они и не все честные, но я пока живу и мне хорошо… И менять что-то уже существующее на нечто ещё неведомое – нет уж, извольте! А голосовать я хотел, знаешь за кого?! За Путина! Мне при нём хорошо. Мне при нём денежно. Нет, есть, конечно, люди, которые бездельники сущие… Есть и слишком щепетильные, которые, например, стыдятся в госучреждения идти работать… А я парень простой! Мне не страшно! Я ради денег… Да я… – он захлебнулся горилкой, закашлялся, побагровел. – Да ты знаешь, как мы до Путина жили?! Да мы, блядь, мойву в 90-ые жрали! Такую… какую современные коты даже нюхать не будут!.. Да мы даже права голоса не имели в мировом пространстве! Да над нами смеялись все! А теперь… да мы…

– Свобода, повагу і гідність! Ось що повинно бути між людьми!20

Стрюцкий опомнился:

– Андрiй, а у тебя сала случайно нет?

– Немає.21

– Вот! А ты мне про правду тут говоришь… А где она правда-то, коли даже хохлы без сала стали в плавание отправляться?..

– Ох, і любиш ти все в шарж перетворювати!.. Сучасна особливість…22

– А ну и что?..

Лайнер накренился, бутылка безнаказанно заскользила по наклонной плоскости. Стрюцкий подхватил её и отругал:

– И куда это ты собралась? Мы тебя ещё не допили!