В ад с чистой совестью

Ничего себе загнул! От удивления я даже забыла, что млела от удовольствия. Резко вскинула голову и посмотрела на него, словно чтобы убедиться, что это действительно он. И первое, что увидела, его губы прямо на уровне моих глаз. Да, что это со мной? Совсем с ума тронулась? Пялюсь на его губы, такие волнующие вблизи, словно малолетка на первом свидании. Неужели я осмелилась мечтать о поцелуе? А почему бы и нет? Мечтать не запрещено. Это моя личная область, куда нет доступа никому, даже навязчивым призракам. Вот уж о ком я сейчас совершенно не хотела думать, так это о Владимире. Поэтому мысль о нем отогнала метлой сразу же, как только она зародилась. Плевать я на него хотела, чтобы он там не думал о себе.

— И глаза у тебя под цвет волос, такие же глубокие серые, — продолжал Герман, а я, наконец, заставила себя оторваться от его губ и заглянуть в глаза. Сейчас они мне показались намного темнее и не такими прозрачными. Наверное, вино на них так подействовало.

— Гер, ты не поможешь нам разлить вино по кувшинам. Бутыль такая тяжеленная!

Вторжение сестры Германа подействовало на меня, как ледяной отрезвляющий душ. С ужасом осознала, что только что мечтала, чтобы он меня поцеловал. Как можно мечтать о поцелуе с мужчиной, с которым познакомилась два дня назад? Во всем виноват алкоголь, решила я, радуясь в глубине души, что Герман ушел помогать сестре.

Празднование дня рождения закончилось в первом часу ночи. Вместе со всеми я убирала со столов и наводила порядок во дворе кафе. Сообща получилось все быстро. Мне понравилось, как слаженно работают люди. Ушли только те, кто никак не мог задерживаться. Остальные же отнеслись к такому завершению вечера, как к само собой разумеющемуся.

Возвращались мы втроем — я, Герман и Ксюша. Я удивлялась болтливости и смешливости Ксюши. Мне казалось, что рот у нее не закрывался всю обратную дорогу. Я же практически не разговаривала, находясь во власти приятных воспоминаний и легкой сонливости.

— Спокойной ночи, Софья, — произнес Герман, когда мы поравнялись с моей калиткой.

— А мне больше нравится Анфиса. Это звучит гордо! — засмеялась Ксюша. — Спокойной ночи, Анфиса.

— Спокойной ночи, Герман и Ксюша, — стараясь придерживаться общего тона, ответила я, хотя на душе уже было немного грустно от близкого расставания и неизвестности, когда мы встретимся с Германов в следующий раз.

* * *

Дома меня уже поджидали. Владимир по-хозяйски развалился в кресле и встретил насмешливыми взглядом и словами:

— Как повеселилась?

— А то ты не знаешь? Ты же у нас мастер подглядывать…

Пререкаться с ним не хотелось. Сразу всплыли воспоминания об угрозах. Настроение резко покатилось под горку.

— У меня были дела поинтереснее, — не переставая насмехаться, ответил он. — А ты, значит, заинтересовалась местным тетехой?

— Не твое дело, — огрызнулась я, мгновенно обидевшись за Германа. — Чего ты вообще приперся на ночь глядя?

— Я и не уходил. Забыла, что у нас есть дело?

— Это у тебя дела, а я хочу спать. Время уже час ночи.

— И что? Самое то… Никто тебя не увидит.

— Что ты хочешь сказать?

Я почувствовала, как ноги стали ватными. Я так боялась высказать предположения, что застыла с открытым ртом, во все глаза глядя на Владимира.

— Пойдем погуляем, а? — ухмыльнулся он.

— Ночью?!

Даже в родном городе я не позволяла себе гулять по ночам. Сразу вспомнилось, как на улице темно, и как я спотыкалась всю обратную дорогу с Дня рождения.

— У меня даже фонарика нет! — уцепилась я за возможность увильнуть, как за спасательный круг. — Мы ничего не увидим.

— В погребе есть все необходимое.

— В каком еще погребе? — я оглянулась по сторонам, словно вход в погреб, о котором агент тоже почему-то умолчал, мог находится на стене.

— В кухне, под половиком, вход в погреб, — натужно вздохнув, пояснил Владимир. — Там ты найдешь фонарик. Выключатель нашаришь справа на стене, как только спустишься по лестнице…

— А фонарик?

Почему-то мысленно я ругала не призрака, вынуждающего меня тащиться неизвестно куда среди ночи, а агента, который настолько халатно отнесся к своим обязанностям, что ничего не рассказал о доме.

— Что фонарик? А-а-а-а, его ты увидишь на стеллаже, в ящике с инструментами. Иди уже, чего тянешь время?

Я прошла на кухню и откинула плетеный коврик. Под ним и правда оказалась крышка люка довольно-таки большая и тяжелая с виду, с втопленным в углубление металлическим кольцом.

— И как я тебе ее открою? — раздраженно спросила. — Нашел, тоже мне, Геракла, — уже тише добавила.

— Она только кажется тяжелой, — донеслось насмешливое из комнаты.

Недоверчиво потянула за кольцо и удивилась, когда люк приоткрылся. Через несколько секунд вход в погреб был открыт. Вниз уходила крутая деревянная лестница без перилл. Пугала кромешная темнота.

— Иди, пока не подтолкнул, — услышала я рядом и чуть сама не свалилась в погреб от неожиданности. — Да, не бойся ты. Там все спокойно, крысы не водятся, — рассмеялся Владимир.

Весело ему, возмущалась я про себя, аккуратно спускаясь по лестнице, нащупывая каждую ступеньку. Сам хуже и страшнее крысы.