В ад с чистой совестью

— Вот и вход! — радостно произнес призрак. Плевать ему было, что обломившиеся доски острыми краями больно оцарапали мне ноги и продолжают тыкать в меня свежими обрубками. Главное, что мы нашли вход в подвал.

Я в раздражении стала отрывать руками изрядно прогнившие и воняющие плесенью обломки, расчищая вход в подвал. Фонарь выпал из рук, когда я провалилась, но, судя по звуку, не улетел далеко, а приземлился где-то рядом.

Я поняла, что стою на ступени уходящей вниз лестницы. Когда доски перестали мешать, начала потихоньку спускаться, прощупывая ногами каждую ступеньку в поисках фонаря. Нащупала его на пять ступеней ниже. Благо почти сразу нашлась кнопка, и я посветила вниз. Сколько же времени тут не ступала нога человека? Паутина свисала со стен и потолка, как огромные гамаки, в которых копошились крупные мохнатые насекомые. От сырости стены и ступени покрылись толстым слоем плесени, как мхом. Пахло какой-то тухлятиной. Лестница переходила в узкий коридор, который терялся за пределами света от фонаря. Я стояла посреди лестницы, не в силах заставить себя спускаться дальше.

— Чего застыла? — Владимир спустился вниз и поджидал там меня, злобно буравя взглядом из-под бровей. — Тут никого и ничего страшного. Спускайся!

Я преодолела лестницу, крепко удерживая фонарь и освещая путь. Коридор по-прежнему тонул во мраке, там где заканчивался свет.

— Чего мы тут ищем? — Это было первое, не считая ругательств, что я проговорила почти нормальным голосом. К тому времени я уже немного принюхалась к запаху стухшего яйца, и он не вызывал у меня приступы тошноты.

— Что-нибудь, что подскажет нам, где клад. Должна быть какая-нибудь подсказка, я это чувствую. Еще вчера, на поле, я отчетливо понял, что здесь что-то есть. Скорее всего, не сам клад, а что-то, что намекнет нам, где он.

Какое красноречие! Подумать только! Сколько воодушевления и пафосности!

— И как мы это что-то будем искать? — не удержалась я от сарказма.

— Я уверен, что почувствую подсказку. Пошли, хватит топтаться на месте.

Так противно было идти, разрушая тенеты паутины. Она оседала на одежде, лице… Все время щекотало в носу и тянуло чихнуть. Я терла нос рукой, пока он не начал болеть.

— Мы не заблудимся? — поздновато сообразила я, когда поняла, что петляем из стороны в сторону, следуя разветвлениям коридора. — Как обратно-то выбираться?

— Не волнуйся, выведу. Больше волнует, что я ничего пока не чувствую. Хоть бы какая вибрация… Пусто. Уже столько прошли, и ничего.

— Разговор с умным человеком? — снова подколола я.

Меня раздражало, что он разговаривает сам с собой, будто один тут. Зачем, тогда, спрашивается, тащить меня? Мог бы и сам найти подсказку или еще что. Рассказал бы потом, что и как. Нет же, ходи тут с ним по вонючим коридорам. Кардиган жалко — после колючек, плесени и грязи его можно будет выкидывать.

Мысли о себе любимой немного отвлекли. Ссадины щипало, болели ушибленные коленки. Страшно представить, на что похожи мои ноги. Даже шея и та поцарапана в нескольких местах, чувствовала по характерному покалыванию.

— Стой!

Я стала, как вкопанная, больше от неожиданности, чем от желания повиноваться.

— Это тут!

— Где? — Я посветила в разные стороны, выхватывая одинаково унылые участки коридора.

— Там, — он указал на стену за моей спиной.

Я тут же осветила ее, но ничего, кроме плесени и трещин не заметила.

— Очень интересно. Мне ломать стену? Руками?

Не могла избавиться от сарказма, даже несмотря на явную злость и раздражительность Владимира. Моя злость была не меньше его. Про усталость вообще молчу, я уже еле держалась на ногах, и глаза практически слипались.

— Тут нет клада, — задумчиво произнес он. — Но я чувствую вибрацию от стены. Тут должна быть подсказка.

— Может что в трещине припрятано? — Я вздохнула и стала внимательно рассматривать трещины, прощупывать их пальцами, морщась от соприкосновения с липкой поверхностью.

— Нет, нет… не в трещинах… — Владимир подошел ближе, попросил меня посветить и впился взглядом в стену.

Я отошла как можно дальше от него, чтобы свет рассеивался лучше и охватывал больший участок. Какое-то время все было как обычно, не считая нарастающего раздражения в душе. Потом я заметила кое-что странное. Владимир начинал прозрачнеть, теряя телесную оболочку, или что там у него было. Мне даже показалось, что он немного засветился зеленоватым светом.

— Мамочки!.. — приглушенно пискнула я и попятилась, отчего припечаталась к мерзкой стене.

Не знаю почему, но когда он был в образе обыкновенного мужчины, пусть и хамоватого, мне не было так страшно, как, когда он начал превращаться в настоящего призрака, каких я видела по телевизору в страшилках.

Владимир резко повернулся от моего писка.

— Ты чего?

— Я… Т-ты на себя п-пос-смотри…

Он вытянул руку вперед и поглядел на нее, а потом перевел растерянный взгляд на меня. Фонарь в руке мелко дрожал, бросая на стену трепещущую тень. Я не могла смотреть на прозрачного Владимира и через него сфокусировала взгляд на стене. Вот тогда я увидела надпись:

«И там, где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак на челе нареченный».