В бессердечном лесу

Я встаю с дивана с колотящимся сердцем и смотрю в лицо королю Элиниону. Он знаком мне по газетным статьям и по портрету, что висит в постоялом дворе. В жизни он гораздо внушительнее. У него пронзительные зеленые глаза, аккуратная бородка, темные волосы, достающие до плеч. На вид ему не больше сорока, и он худой, как тростинка.

Я запоздало кланяюсь, ноги едва не подкашиваются.

– Что ж, Оуэн Меррик, ты создал мне большие неудобства. Говори, что хотел, и покончим с этим.

Сглотнув, я снова выпрямляюсь и молю себя не дрожать под его взглядом.

Король скрещивает руки на груди.

– Ну?

– Ваше… ваше величество, – я закусываю губу, – я хотел бы увидеть сестру. А также узнать, в чем обвиняют моего отца, и навестить его.

Он хмурится. На нем зеленый костюм и жакет, расшитый золотыми нитями, которые блестят в свете лампы. Я улавливаю запах земли и влажных листьев и понимаю, что он доносится от короля.

– Нет.

Недоуменно моргаю.

– Что?

– Нет. Ты не можешь увидеться с сестрой. Не можешь узнать, что сделал твой отец – если, конечно, уже не знаешь, – и тем более не можешь его навестить. Это все?

Кажется, будто комната сжимается вокруг меня, и на секунду мне мерещится тот же запах гнили, которым пропитан Гвиденский лес.

– Ваше величество, почему я не могу увидеть сестру?

– Для нее же лучше, если она забудет вас с отцом и свою былую жизнь под звездами.

В голове раздается рев.

– Но почему?

– Чтобы, повзрослев, она не совершила того же предательства.

– Я не понимаю, что такого сделал мой отец! Почему вы не можете ответить? – мой голос звучит громко и напряженно… я кричу на короля.

Он хватает меня за плечи, впиваясь пальцами в кожу.

– Ты не сидишь с отцом в темнице только по моей милости. Полагаю, капитан уже озвучил мое щедрое предложение: запишись в армию, тренируйся с солдатами. Докажи, что ты верен Тариану и своему королю.

Его пальцы сжимаются все крепче, и я ахаю от боли.

– Я верен, как и мой отец!

Король смеется.

– Будь осторожен, Оуэн Меррик. Воспользуйся этим шансом. Запишись. Тренируйся. Докажи, что ты не предатель. Возможно, однажды я возьму тебя в свою личную стражу и даже позволю увидеться с сестрой. Но пока на кону слишком многое. Итак, ты воспользуешься моим милосердием? Или мне бросить тебя в тюрьму и назначить день казни?

Перед глазами пляшут пятна. Страх впивается в меня даже сильнее, чем пальцы короля, и я остро чувствую свою беспомощность.

– Отвечай, мальчик.

Делаю порывистый вдох.

Король хорошенько встряхивает меня.

– Отвечай!

– Я воспользуюсь вашим милосердием, – всхлипываю я.

Он отпускает меня, и я падаю на пол. Затем смахивает невидимую пылинку с жакета.

– Больше не смей обращаться ко мне за обжалованием. Ясно тебе?

– Да, ваше величество.

– Поблагодари меня за великодушие.

Меня дико трясет, и я с ужасом замечаю, что по лицу текут слезы. Вжимаюсь лбом в ковер, пресмыкаясь перед ним.

– Спасибо, ваше величество.

Раздаются шаги, скрип двери, и вот я снова один.

Мне требуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Я вытираю слезы, выпрямляюсь и встаю. Никак не могу перестать дрожать.

У двери возникает Талиесин с бумагой и перьевой ручкой в руках. На ковер капают чернила.

– Я так понимаю, что ты решил записаться в армию.

– Дайте мне эту чертову бумажку, – рычу я.

Он передает ее. Я хватаю ручку и вывожу свое имя внизу страницы, не прочитав ни слова.

Глава тридцать шестая. Серена

– Мы не можем наделить тебя душой, это не в наших силах, – мрачно говорит Канген. – Ты ведь это понимаешь?

– Тогда что мне делать? – спрашиваю я ломающимся голосом. – Как перестать быть монстром, которым меня создали?

– Мы можем изменить твой облик. – Солнце подсвечивает рябину на макушке Криафола цвета жидкого золота. – Можем сделать тебя подобной человеку. По сути, ты будешь человеком во всех смыслах, кроме одного. Но твой выбор, твои действия – они зависят только от тебя, как и всегда.

Во мне снова зарождается надежда.

Свирепая.

Яркая.

– Временно, – уточняет Прен. – Мы можем временно сделать тебя подобной человеку. Магия нашей матери сильнее. Мы неспособны препятствовать ей вечно.

Я кланяюсь перед ними,

опускаю голову к земле.

Грязь

царапает

щеку.

– Тогда сделайте меня человеком, хотя бы временно, – шепчу я.

– Не преклоняйся перед нами, сестренка. – Прен поднимает мое лицо за подбородок. Его глаза сквозят грустью.

– Пожалуйста… Я больше ни секунды не могу быть тем, чем она меня создала. Даже если это ненадолго, я хочу знать, каково быть чем-то другим. Кем-то другим.

Все трое вздыхают, но не осуждают меня.

Канген берет меня за руку.

Снова поднимает на ноги.

– Это изменение довольно болезненное, милая.

Я думаю о маминых когтях,

пронзавших мои руки,

срывавших кожу со спины.

Думаю о маме Оуэна,

умершей в грязи

из-за меня.

– Мне плевать на боль.

– Тогда пойдем на твое пусть и временное, но перерождение.

Канген идет рядом, держа меня шершавой рукой, Прен и Криафол – по бокам.

Мы возвращаемся к пруду.

С камней наверху стекает водопад,

на воде бликует солнечный свет.

Местами мерцает,

выплясывая, радуга.

Я присаживаюсь на краю пруда,

лицом

к лесу,

спиной

к водопаду.